К тому времени он обнаружил Далтона Эллери, выбранного Обществом, а поскольку Атласу открыты неявные стороны определенных явлений, то способности аниматора вызывают у него сильную, глубокую тревогу. А еще он добился немалых высот – он ведь очень амбициозен, – и знает, что некоторые умы и судьбы можно изменить. У силы есть свой цикл, подъемы, которые предшествуют падению, и когда Атлас пребывает в своей низшей точке, то ошибочно полагает, будто видит вершину, шанс и хватается за него.

Эзра Фаулер никого не купал, не кормил лапшой и не выслушивал обвинений, он отказывается замечать очевидные знаки опасности: то, как преобразился Атлас, как он сменил гардероб, манеру речи, восприятие. Эзра не видит, как Атлас молча упрекает его, но только не в собственных грехах, а в том, чего, по незнанию, не совершил Эзра, сохранив Атласу жизнь. Атлас теперь верит, что при единственно верном исходе, которого так никто и не устроил, умереть должен был он, Атлас Блэйкли. Все это сказано без преувеличений, ведь дружба много раз оканчивалась такими вот немыми упреками. К тому же, к несчастью для телепатов, дружащих с путешественниками во времени, петля уже замкнулась. Даже если бы Эзра опомнился гораздо раньше, некоторые повороты судьбы уже не отменить.

Внедрять идеи несложно. Манипуляции разумом требуют усилий, но все не так уж и трудно, куда труднее пережить горе или когда жизнь медленно становится невыносимой. Самое тяжкое – это просыпаться по утрам и продолжать жить, а это удается Атласу лишь путем подведения собственной жизни к единственному исходу, единственной определяющей цели.

«Давай станем богами». Вы же понимаете, что это значит? Это не какой-то там детский запрос славы и богатства, ведь всемогущество означает всеобъемлющую мудрость – познание всех видов грусти, всех видов боли.

Атлас Блэйкли не стал бы ниспосылать благословений; ему такое на фиг не нужно. Ему подавай контроль, способность переписывать исход. Уж вы-то должны понимать подобную тягу. Лучше всех, к слову.

Может, все они в каком-то смысле уже были богами, ведь они обладали сверхъестественными способностями? И может, это накладывало на Атласа Блэйкли определенные обязательства, давало цель, повод двигаться дальше? Простите ему богохульство, ведь это слова человека, рожденного в умирающем мире, того, кто думал, будто обладание знанием – это то же самое, что и обладание ответами. Однако вы зашли далеко, дослушали до этого момента, а потому знаете, конечно же, что, в конце концов, Атлас Блэйкли никакой не особенный.

У вас своя боль, свои сожаления, многие из которых просто бессмысленны и пусты, а большая часть захлестывает в моменты наибольшей уязвимости и ждет лишь новой возможности сбить с ног. Если хотите, можете прямо сейчас закрыть глаза и дать им уничтожить себя, а раз вы на это способны – вы и всякий, кто был когда-то рожден, – то ничто из этого не станет моралью истории, как и ее сюжетом. Люди живут и умирают, причина этого неважна.

Вы уже знаете, что ваша потеря – величиной с океан, Атласа Блэйкли – песчинка в пустыне.

VII

 Релятивизм

Либби

Вот как все было полгода назад.

– Что еще сломаете, мисс Роудс, и кого ради этого предадите?

В тот момент, когда шипение статики в ушах достигло предела и, возможно, конца, Либби знала лишь одно. У нее своя боль. Свои сожаления, многие из которых просто бессмысленны и пусты, а большая часть из них захлестывает в моменты наибольшей уязвимости и ждет лишь новой возможности сбить с ног. В любой момент она могла закрыть глаза и дать им уничтожить себя, а раз она была на это способна, то знала: что бы ни сказал ей Атлас Блэйкли, это не станет моралью истории, как не послужит сюжетом.