– Им как будто дела нет, зачем мы пришли, – заметил Каллум, присаживаясь.

– И то верно, кстати, – согласилась Париса, и этого ответа Каллуму хватило.

– Приступим? – чопорно воззвала к собранию женщина, не то француженка, не то швейцарка.

– Мы еще ждем…

Дверь снова открылась, и вошла молодая азиатка. Она виновато кивнула; заметив Каллума с Парисой, сделала вид, будто не замечает их.

– А, – произнес один из «голландцев». – Мисс Сато.

Париса поерзала на стуле. Она даже ни о чем не спросила, а Шэрон – тут Каллум вздрогнул, совсем забыв о ней, – наклонилась и прошептала ей на ухо:

– Айя Сато. Кандидат в совет попечителей.

Париса задумчиво кивнула. Где-то упала еще одна костяшка домино.

– Молодая, – заметила Париса. – Японка?

– Да. – Оказалось, Шэрон – очень полезный ресурс, хотя Каллум не мог взять в толк, что заставило ее пойти в личные помощники Парисы.

– Кто-то умер? – как бы невзначай поинтересовалась у нее Париса.

– Да, и еще один ушел в отставку. Образовалось два свободных места. Попечителей всего двадцать.

– Значит, осталось местечко, – нахмурившись, заметил Каллум. – А тут восемь человек.

Париса взглянула на него краем глаза.

– Я скажу тебе, когда понадобишься.

Остальные члены совета принялись рассаживаться. Один из них – господин из Южной Азии, – устроился напротив остальных, севших в ряд. Айе Сато места не отвели, но это ее не смутило. Коротко глянув на Каллума, она подвинула себе стул с дальнего конца стола.

Почувствовался вкус железа, а значит, она к такому привыкла.

– Итак, – начала было не то француженка, не то швейцарка, но тут ее перебил итальянец:

– Хотелось бы побыстрее. Кое-кого ждут дела.

Среди собравшихся прокатилась волна согласия, отмеченная одной или двумя вспышками раздражения. Кто-то из присутствующих был португальцем, сообразил Каллум, пристальнее присматриваясь к таким вещами, как умение строить схемы, педантичность, верность узам. Еще трое были бриташками до мозга костей.

– Отлично, у всех есть время? – Один из англичан встал. – Пока еще рано, однако надо следить за новичками.

– Обновления пришлют по имейлу. – А, так Каллум ошибся, один из бриташек оказался на поверку канадцем. – Мы разве не голосовать собрались?

– Да, по вотуму недоверия Атласу Блэйкли. Это должно быть несложно, – сказала швейцарка (от нее так и веяло нейтралитетом), – раз уж он не удосужился явиться.

Каллум взглянул на Парису, и та ответила ему предостерегающим взглядом. Так они думают, что покойник просто взял и не пришел?

«Знаешь, о чем ты забыл спросить? – сообщила ему в ответ Париса, снова обращая внимание на членов совета за столом. – Кто его убил».

– Все за? – спросил итальянец.

– Да, – ответили собравшиеся. Господин из Южной Азии пока еще не произнес ни слова, но Каллум чувствовал исходящее от него самодовольство, чувство удовлетворения. Лаванда и бергамот с млечным конденсатом, вроде чашечки ароматизированного чая. Он выглядел жутко знакомым, как если бы Рэйна рассказывала о нем. Просто Каллум не удосужился запомнить. С какой стати?

– Готово, – сказала швейцарка. Айя Сато была на испытательном сроке и сидела себе в уголке, хмуро помалкивая.

Париса подалась к Каллуму:

– Прикрути-ка ей подозрительность.

Каллум вопросительно нахмурился, но потом пожал плечами.