Изменить размер шрифта - +
Где только родители их нашли?

О да, теперь-то Либби вспомнила. Больше года назад мама что-то говорила о ремонте. Либби тогда еще полным ходом на пару с Нико разгадывала тайну червоточин, а потому не обратила особого внимания. На стене рядом с вентиляционной решеткой виднелся слой свежей краски. Наверное, в воздуховоде Кэтрин прятала какие-то вещи.

На столе лежал небольшой дневник, обложка которого скукожилась от сырости, два флакончика высохшего черного лака (мама ругала за него, пока ей самой не надоело отчитывать Кэтрин за цвет ногтей в принципе), поддельное кольцо в нос. Боже, ну разумеется. Либби надела его и погляделась в зеркало. Она даже близко не была крута, как Рэйна, но, с другой стороны, просто с кольцом в носу крутой не станешь.

Либби сняла его и открыла дневник на случайной странице. Дат в нем не было – это для задротов, сказала бы Кэтрин, – но если судить по описанным событиям, сестре в это время было пятнадцать, а самой Либби – двенадцать-одиннадцать. Болезнь уже проявилась, но пока еще не в полную силу.

 

 

…тупая стукачка, богом клянусь, ух, ненавижу это место, чесслово. Поскорей бы убраться из того дома…

Либби перестала читать и швырнула дневник на стол, выдохнула.

Вдохнула.

Потом снова взяла дневник и начала читать дальше.

 

 

…скучаю по школе. Подумать только! ПО ШКОЛЕ.

 

 

Либби пропустила несколько страниц, тут и там выхватывая отдельные упоминания друзей Кэтрин, тусовавшихся без нее, мальчика, которого Либби уже и не помнила… А нет, его звали Джош. Он наверняка женился, завел детей, в общем, смог жить дальше, без Кэтрин.

Заметив свое имя на очередной странице, Либби остановилась. Проглотила комок стыда, осознав, что это запись про их с Кэтрин последнюю ссору. Либби тогда застукала сестру на крыльце у задней двери: в руке бутылка пива, а под майкой рука мальчика, видимо, Джоша. Либби словно молнией ударило, она вспомнила с поразительной ясностью, что у него была серьга в ухе и татуировка на руке, которую он тупо нарисовал себе маркером. Либби наябедничала маме, а Кэтрин потом бесилась до потери сознания. Либби же просто хотела защитить сестру. Видишь, думала она, я о тебе забочусь.

 

 

…какой смысл быть живой, если нельзя выпить ОДНО пиво и поцеловаться до умопомрачения? Боже, вот зануда…

 

 

Либби оторвалась от дневника и прочистила горло, готовая перевернуть страницу, чтобы не бередить раны.

Впрочем, она, должно быть, заразилась от Тристана мазохизмом, а потому продолжила читать.

 

 

…и все равно люблю ее. Она очень старается. Это мило, тупо и грустно одновременно. Вот бы она угомонилась и поняла, что я скорее умру, отрываясь на полную, чем проваляюсь в койке сколько мне там еще остается. Мама запрещает говорить о смерти, боится, что Либби испугается, но… черт! Это страшно, но в том и ПРЕЛЕСТЬ. Конечно, тупой аргумент в пользу пирсинга в языке, хотя я и сказала, что идея моя, а не Джоша.

 

 

Кэтрин понравилась бы Нико. О боже, с отвращением подумала Либби, Нико точно попытался бы затащить Кэтрин в постель. Либби скривилась, уняла страх и продолжила читать, скользя по строчкам пальцем и оплакивая потерю. Следуя за писаниной Кэтрин до последней страницы.

 

 

Мне самой фигово гнать тут на Либби, потому что она просто ребенок и ничего не знает. Мама слишком занята тревогами обо мне, и никто даже не думает о Либби, а ведь она может вырасти наркоманкой. Боже, как представлю…

 

 

До последних слов Кэтрин оставалось еще несколько строчек. Либби сделала дрожащий вдох. Хотелось сохранить их, посмаковать.

Быстрый переход