«Он же мой друг, – подумала Белль. – Он не стал бы мне предлагать что то опасное».

Они откусили одновременно. Груша была мягкая и сладкая, и ее вкус сначала понравился Белль, но вскоре показался слишком приторным, а от аромата в саду закружилась голова.

– Ну что, я права? Они превосходны. Скажи, ты такие пробовала раньше?

– Никогда, мадам, – ответила Белль, не желая показаться грубой.

С трудом она заставила себя доесть грушу и выбросила огрызок в траву. Анри сорвал еще одну, но Белль не смогла. Она смотрела, как графиня, профессор и Анри уминают сочные плоды, и необъяснимая слабость начала медленно разливаться по ее телу. Ноги отяжелели, сознание затуманилось. Ей захотелось лечь под дерево и заснуть навсегда. Неужели ей стало так дурно из – за груши? Она пыталась вспомнить слова жука. В них было предупреждение, но его смысл ускользал от нее. Что – то съесть, что – то разбить… Так? Или наоборот – не есть и не бить? Это на самом деле так важно? Как же трудно думать! Это так утомительно… пусть лучше другие подумают за нее…

– Дорогая, ты выглядишь уставшей. Хочешь немного отдохнуть? – спросила графиня.

Белль кивнула. Профессор заявил, что он ничуть не устал и желает осмотреть яблоневый сад графини. Было решено, что Анри пойдет с ним, а графиня отведет Белль в летний домик.

– Я бы тоже прилегла, – сказала графиня, когда они вышли из сада. – Вздремнуть перед ужином как раз то, что нужно.

Ужин! Сердце Белль екнуло. Она моментально очнулась. День рождения Чипа! И представление – оно должно состояться сразу после ужина. А она обо всем забыла!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Простите меня, госпожа, – взволнованно сказала Белль, – но мне нужно уйти прямо сейчас.

Она обещала быть на представлении в честь Чипа. Декорации сделаны, но нужно помочь их развесить. Успеет ли она вернуться или уже поздно? Сколько вообще она пробыла в Стране Грез?

– Уйти? Но зачем?

Белль объяснила.

– Понятно, – удрученно произнесла графиня, услышав причину. – Ты собираешься на званый вечер. К куску фарфора. А могла бы остаться здесь, со своими друзьями. Настоящими друзьями.

– Но Чип – тоже мой друг. И его мама. Они расстроятся, если я не приду. Пожалуйста, мадам, поймите. Я обещала.

– Какая глупость! – возмущенно бросила графиня. – Ты никому ничем не обязана в том замке!

Злость в ее голосе поразила Белль – раньше она ничего подобного не замечала. Но раздражение исчезло так же быстро, как: появилось.

– Прости меня, дорогая, – голос графини смягчился. – Я просто не могу сдерживаться, когда вижу, в каких невыносимых условиях вынуждена пребывать юная леди и ее любимый… и один старый друг…

Графиня внезапно замолчала, словно поняла, что сказала что то лишнее.

– Мушар! – рявкнула она. – Карету мадемуазель Белль!

Слова графини встревожили Белль.

– Простите, госпожа, но что значит «старый друг»?

– Ничего, – ответила та, отводя взгляд.

Но Белль не отступила. Она поняла, что под «юной леди» графиня имеет в виду ее, а кто же тогда «любимый» и «старый друг»? Есть только один человек, который был любимым для Белль и старым другом графини.

– Мадам, вы говорили о моем отце? – спросила девушка, и в ее сердце закрался страх. – Если с ним что – то случилось, вы обязаны мне рассказать. Прошу вас.

Графиня тяжело вздохнула:

– Ну хорошо. Мы с твоим отцом были когда то знакомы, но не виделись очень давно. Вчера я навестила его. И очень расстроилась.