– Прежде, чем ты уйдешь, обещай мне одну вещь, – прошептал он. – Будь и дальше автором своей истории. Никому впредь не позволяй ее переписывать за тебя.

– Обещаю, – еле слышно ответила Белль.

Отто прижал ее к груди и отпустил. Его улыбка исчезла, взор потух. Он схватился за пришитое сердце.

– Отто, что с тобой? – вздрогнув, спросила Белль.

Он в замешательстве взглянул на нее.

– Это…разве это тоже любовь? Вот эта невыносимая боль?

Белль кивнула.

– Как же тяжело! Я и не знал, что может быть так тяжело… Неужели любовь стоит этих мук?

– Конечно, Отто. Она того стоит.

– Тогда прошу тебя…если мне суждено умереть, я хочу, чтобы в этот момент со мной рядом были друзья… и любовь.

Белль собралась с духом и вынула ключ из Отто. Он медленно опустился на землю, прислонился к дереву и закрыл глаза. Перед Белль сидел простой манекен.

Сердце ее заныло. Она вспомнила слова Агаты: «Любовь не для трусливых».

– Ты был очень смелым, Отто, – прошептала она.

– Особняк в получасе езды отсюда, – произнес Люцианос, все еще сидевший у нее на плече. – Но это в карете, а у тебя ее нет. Надо торопиться.

Белль кивнула.

– Тогда вперед.

Жук расправил крылья и взлетел, но Белль успела заметить блеснувшие в его маленьких черных глазах слезы.

ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Обессиленная Белль смотрела на особняк графини не в силах отдышаться. Ее платье было забрызгано грязью, подол изорвался и вымок, когда она пробиралась мимо заросшего ряской пруда, куда выбросила ключ Отто.

Ей понадобилось два часа, чтобы добраться до шато. Некогда широкая дорога заросла по бокам колючим шиповником и ежевикой. Девушке приходилось продираться сквозь спутанные плети сухой виноградной лозы и низко торчащие ветки осин.

Заколдованный мир графини наконец – то показал ей свое истинное лицо. Грушевые деревья с идеальной изумрудной листвой, стройные яблони и раскидистые вишни оказались хилыми гранатовыми деревцами. Пале Рояль стал ни чем иным, как большим амбаром, сложенным из выщербленного камня. Его колонны превратились в деревянные бревна, подпирающие покосившиеся стены, а рядом выстроились полусгнившие телеги, которые графиня замаскировала под роскошные экипажи. Дорога, якобы ведущая в Париж, на самом деле была все той же грязной колеей, по которой сейчас пришла Белль.

Уставший Люцианос приземлился на раскрытую ладонь девушки.

– Я почти не вижу особняка, – сказал он.

Широкая площадка перед лестницей теперь заросла деревьями, и эта чаща скрывала шато. Уже стемнело. Луна выглянула из за облаков, освещая гравийную дорожку, ведущую ко входу. Отдохнув, Белль направилась по ней.

Подойдя к особняку, она увидела, что почти все окна в нем разбиты. Старая черепица сползла с крыши, еле держась у карнизов. Каменные львы заросли мхом, ступени, когда то сверкающей мраморной лестницы раскрошились.

Белль остановилась перед ней и посмотрела на окна верхнего этажа. За одним из них блуждали призрачные огни, словно кто – то ходил со свечой по комнате.

– Она там, – прошептала Белль.

Нахмурившись, девушка стала подниматься по лестнице.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Перед дверями, ведущими в жилище графини, Белль замерла в нерешительности. Ей казалось, они затеяли абсолютно невыполнимое дело. По дороге в особняк девушка с Люцианосом попытались придумать план, но оказалось очень трудно планировать, когда понятия не имеешь, как все это может обернуться.

– Ну и как мы это сделаем? – шепотом спросил жук. – Как добудем браслет?

– Вежливо попросим графиню его снять, как же еще? – невесело усмехнулась Белль.