|
В глазах маленькой собачки всё ещё стояли пустота и боль утраты, но в оскале её пасти читалась решимость. – Бруно мне говорил, – выпалила она, устремив на Альфу твёрдый взгляд. – Мы обсуждали с ним это на днях. Он признался мне, что сильно переживает, что чувствует вину перед Грозой… за то, что бывал к ней несправедлив.
– Бруно сказал тебе, что извинился перед Грозой? – опешила Альфа. – Нет… – запнулась Дейзи. – Такого он не говорил. Но он очень сожалел о разногласиях с Грозой. И, раз Гроза утверждает, что Бруно извинился, то я ей верю. – Я согласна с Дейзи, – тявкнула высоким тоном Солнышко. И растрёпанный пушок на кончике её хвоста взволнованно всколыхнулся. – Гроза бы никогда не причинила вреда Бруно. Я в этом убеждена. Она – хорошая и добрая собака! Альфа кивнула, встала на лапы и молча обвела взглядом собак. Она явно принимала решение. Сердце Грозы бешено заколотилось, норовя выпрыгнуть наружу, а внутри всё похолодело. «Альфа и Счастливчик знают меня. Они должны понимать, что я бы такого не сделала». Но уверенности в этом у Грозы не было. Ведь ещё совсем недавно вожаки не больно-то старались отстоять её перед нападками собак. – Гроза – член нашей Стаи, – выдала, наконец, Альфа. – Она не раз доказывала свою преданность Стае, защищая нас от многих угроз. Она отважно сражалась с нашими врагами. Она спасла моих щенков. Я не желаю и не допущу, чтобы Стая погрязла во внутренних распрях! Именно этого добивается плохая собака, – уши Грозы вздёрнулись от облегчения, а глаза Альфы засверкали свирепым блеском. – Отныне ни одна собака не смеет обвинять другую собаку без доказательств. Огульные обвинения и ссоры не принесут пользы ни Стае, ни каждой собаке по отдельности. Это понятно? Голова и хвост Кусаки поникли. Собака обиженно взвыла, но потом еле заметно кивнула: – Да, Альфа, – отступив назад, Кусака прижалась бочком к изумлённому Микки. В живот и конечности Грозы вернулось тепло. «Альфа мне доверяет! И Омега тоже. И многие собаки разных рангов. Мне нечего бояться своей Стаи!» От облегчения у собаки закружилась голова. Но тут слово взяла Погоня. – Альфа, есть ещё одна собака, которая могла убить Бруно, – брякнула патрульная. Альфа резко крутанулась на лапах: – Я сказала: никаких огульных обвинений! – Я никого не обвиняю, я только предполагаю, – Погоня сделала шаг вперёд и, вскинув голову, встретилась глазами с Альфой. – Ш-ш, Погоня! Ничего не говори! – тревожно ткнула её носом Ветерок. – Нет, я скажу… – огрызнулась на неё Погоня и снова перевела взгляд на Альфу. – Я думаю, что это могла сделать Собака-Страх. На какой-то миг на поляне воцарилась мёртвая тишина. А потом из глотки Микки вырвался смешок: – Собаки-Страха не существует! – Точно, Микки, такой собаки нет! – поддержала пса глумливым фырканьем Кусака. – И даже если бы она была… Всесобакам что, заняться больше нечем, как только выгрызать нам глотки? Да им дела нет до таких собак, как мы, – до собак из плоти и крови! Гроза молча слушала, как другие собаки высмеивали предположение Погони. Пренебрежительный тон Микки ещё мог её хоть как-то убедить. Но полное отрицание Кусакой смертоносной Всесобаки… Она, Гроза, не отвергала бы её так категорично… «Мои сны… Я же видела во сне Собаку-Страх. Это должно что-то значить. Даже Счастливчик верит в пророческую силу сновидений! Ведь именно во сне он увидел Собачью Грозу – задолго до того, как она разразилась!» Собаку-Страх выдумал Ужас Так считали её сородичи. |
