Выступившие на середину поляны вожаки были очень серьёзными. Гроза поднялась на лапы и повернулась мордой к их мордам. И прежде чем Альфа раскрыла пасть, собака сделала шаг вперёд:

– Вам ничего не надо говорить, – сказала она и даже порадовалась тому, что её голос прозвучал ровно и чётко. – Я знаю, о чём вы разговаривали. Хотя в этом не было нужды.

Нервно взглянув на Грозу, Счастливчик присел на задние лапы. Но Альфа осталась стоять, внимательно слушая охотницу.

– Никто из вас мне теперь не доверяет. Некоторые собаки мне никогда не верили, другие… Вы стали мне доверять, когда я помогла спасти ваших щенков, но после этого… – Гроза откашлялась и облизала челюсти. Пожалуй, ей не стоило упоминать щенков – выражение на морде Альфы стало каменным, а несколько собак уставились на неё так, словно искренне усомнились, что они могли к ней хорошо относиться. – После того, что случилось с Кувыркушкой, я не могу вас винить. Я не заслуживаю вашего доверия.

При этих словах некоторые собаки заёрзали и обменялись неловкими взглядами. Другие оскалились, но не проронили ни звука.

– Я вот что хочу сказать, – спокойно посмотрела на Альфу Гроза. – Несмотря на то, что ум мой беспокойный, а тело может бодрствовать во сне, я бы никогда – никогда! – не причинила вреда этой Стае. Я прошу у вас прощения за то, что скрывала свой недуг. Это была ошибка. Я точно знаю, что никогда не стала бы вредить своим сородичам и тем более – щенкам. Но вы этого не знаете. Вы думаете иначе, а я ничего не могу вам доказать. Так что я прекрасно понимаю, почему вы тревожитесь.

Альфа медленно кивнула.

– Я также хочу сказать, – продолжила Гроза, скользя взглядом по всем членам Стаи, – что до сих пор уверена в том, что плохая собака находится среди вас. И это не я, как бы плохо не выглядела ситуация с Кувыркушкой. Сказать щенку спрятаться, подвергнуть его опасности, не сознавая того, что делаешь, – это, конечно, ужасно. И я прощу прощения у малыша за то, что напугала его. Я не хотела причинить ему вреда. Но спрятать во сне щенка – это одно. А убить другую собаку – совсем другое дело.

Гроза заметила, что Альфа и Счастливчик обменялись взглядами. Похоже, её слова их не убедили. И это ранило собаку так больно, как не смог бы поранить даже самый острый осколок прозрачного камня.

Она тяжело вздохнула:

– Я подвергла Кувыркушку опасности совсем не желая этого. Я больше не могу оставаться в Стае, – Гроза гордо вскинула голову, изо всех сил стараясь не пустить слезу. – Я ухожу. И это единственный выход из сложившейся ситуации.

Над поляной повисла пронзительная тишина Гроза на секунду прикрыла глаза. Спокойствие начало изменять ей. «Потерпи, Гроза! Ещё чуть-чуть! Не смей раскисать!» – скомандовала себе охотница.

Подавив дрожь в теле, она оглядела Стаю. На мордах Микки и Дейзи блуждала печаль. Солнышко с несчастным видом улеглась на землю и зарылась мордочкой в лапы. Жук и Колючка застыли в потрясении. Но никто из собак не возразил, не запротестовал и не заспорил. Никто не шелохнулся и не пролаял, что она должна остаться. Гроза почувствовала себя так, словно её сердце вырвала из груди и начала терзать голодная лисица.

«Я понимаю, что должна уйти. Всё мною сказанное – правда. Но как же больно и обидно от того, что ни одна собака не захотела, чтобы я осталась…»

Альфа так и не сказала ни слова Счастливчик тоже молчал. Вместе с Хромым они стояли и смотрели, как Гроза попятилась назад. А потом с глубоким прерывистым вздохом повернулась к их Стае спиной.

Шаг, второй, третий… набравшись, наконец, решимости, Гроза двинулась к границе лагеря.

Она так и не услышала за своей спиной ни единого звука.