|
Главный лодочник сказал, что им надо повернуть, и что он волнуется насчет Духов, а Кантлисс только рассмеялся, заткнул нож за пояс, и сказал, что есть о чем беспокоиться и поближе, и на этом беседа закончилась. Тем вечером один человек растолкал ее и начал говорить, как она напоминает ему кого-то, улыбался, хотя у него было что-то с глазом, и от него воняло спиртным, и он схватил ее за руку и Питу пришлось ударить его так сильно, как он только мог, а мог он не сильно. Би проснулась и закричала, Кантлисс подошел и оттащил мужика, а Блэкпоинт бил его, пока тот не прекратил двигаться, и столкнул его в реку. Кантлисс крикнул остальным, чтоб они оставили товар в покое и не тянули свои ебаные руки, потому что иначе ни один ублюдок не будет стоить денег, можете на это поспорить. Он знала, что ей не следует ничего говорить об этом, но она ничего с собой поделать и вспыхнула: — Моя сестра идет за мной, на это можешь поспорить, если хочешь спорить! Она тебя отыщет! Она думала, что Кантлисс ее ударит, но все что он сделал, это посмотрел на нее, словно она была последней из множества бедствий, посланных ему судьбой, и сказал: — Малышка, прошлое прошло, утекло, как та вода. Чем быстрее ты вобьешь это в свою булавочную головку мозга, тем счастливее будешь. У тебя теперь нет сестры. Никто не идет за тобой. — И он ушел и встал на носу, чертыхаясь, пытаясь оттереть влажной тряпкой пятна крови со своих модных одежд. — Это правда? — спросил Пит. — Никто не идет за нами? — Шай идет. — Ро никогда в этом не сомневалась, потому что лучше верить. Но Ро не сказала, что наполовину надеялась, что Шай не идет за ними, потому что не хотела, чтобы ее сестру проткнули стрелами, и на самом деле не знала, что поделать со всем этим, поскольку даже с теми тремя, что ушли, и двумя, что взяли большинство лошадей для продажи, и одним, которого убил Блэкпоинт, у Кантлисса все еще было тринадцать человек. Она не знала, что кто-нибудь может с этим поделать. Ей хотелось, чтобы Ламб был с ними, потому что он мог бы улыбнуться и сказать: «Все в порядке. Не волнуйся», — как он делал, когда был ураган, и она не могла уснуть. Это было бы здорово. II СООБЩЕСТВО Что за дикая жизнь, и что за свежий вид жизни! Но, ах, эти неудобства! Генри Уадсуорф Лонгфеллоу Совесть и Триппер — Молишься? Сафин вздохнул. — Нет, я стою здесь на коленях с закрытыми глазами, потому что готовлю кашу. Да, я молюсь. — Он со щелчком открыл один глаз и сфокусировал на Темпле. — Хочешь присоединиться? — Я не верю в Бога, забыл? — Темпл заметил, что снова теребит край рубахи, и остановил себя. — Можешь ли ты честно сказать, что Он хоть раз пошевелил пальцем, чтобы помочь тебе? — Бог не должен нравиться, чтобы в него верить. Кроме того, я знаю, что я последний в списке на помощь. — Зачем же ты молишься? Сафин покрыл лицо покрывалом для молитвы, глядя на Темпла через бахрому. — Я молюсь за тебя, брат. Похоже, тебе это нужно. — Я чувствовал себя… немного нервно. — Темпл заметил, что теребит рукав, и отдернул руку. |
