|
Жюльен решил, что тут, вероятно, что-то кроется, но что именно, он не мог догадаться. - Я полагаю, сударь, - сказал он ему как-то раз, - что это, конечно, было бы до крайности непристойно, если бы такое доброе дворянское имя, как Реналь, оказалось в мерзких списках книготорговца. Чело г-на де Реналя прояснилось. - Да и для бедного студента-богослова, - продолжал Жюльен значительно более угодливым тоном, - тоже было бы темным пятном, если бы кто-нибудь впоследствии откопал, что его имя значилось среди абонентов книгопродавца, отпускающего книги на дом. Либералы смогут обвинить меня в том, что я брал самые что ни на есть гнусные книги, и - кто знает - они не постесняются приписать под моим именем названия этих поганых книг. Но тут Жюльен заметил, что дал маху. Он видел, как на лице мэра снова проступает выражение замешательства и досады. Он замолчал "Ага, попался, теперь я его вижу насквозь", - заключил он про себя. Прошло несколько дней, и вот как-то раз в присутствии г-на де Реналя старший мальчик спросил Жюльена, что это за книга, о которой появилось объявление в "Котидьен". - Чтобы не давать этим якобинцам повода для зубоскальства, а вместе с тем дать мне возможность ответить на вопрос господина Адольфа, можно было бы записать абонентом в книжную лавку кого-либо из ваших слуг, скажем, лакея. - Вот это недурно придумано, - подхватил, явно обрадовавшись, г-н де Реналь. - Но, во всяком случае, надо будет принять меры, - продолжал Жюльен с серьезным, чуть ли не горестным видом, который весьма подходит некоторым людям, когда они видят, что цель, к которой они так долго стремились, достигнута, - надо будет принять меры, чтобы слуга ваш ни в коем случае не брал никаких романов. Стоит только этим опасным книжкам завестись в доме, и они совратят горничных да и того же слугу. - А политические памфлеты? Вы о них забыли? - с важностью добавил г-н де Реналь. Ему не хотелось обнаруживать своего восхищения этим искусным маневром, который придумал гувернер его детей. Так жизнь Жюльена заполнялась этими маленькими уловками, и их успех интересовал его много больше, чем та несомненная склонность, которую он без труда мог бы прочитать в сердце г-жи де Реналь. Душевное состояние, в котором он пребывал до сих пор, теперь снова овладело им в доме г-на мэра И тут, как на лесопилке своего отца, он глубоко презирал людей, среди которых жил, и чувствовал, что и они ненавидят его. Слушая изо дня в день разговоры помощника префекта, г-на Вально и прочих друзей дома о тех или иных событиях, случившихся у них на глазах, он видел, до какой степени их представления не похожи на действительность. Какой-нибудь поступок, которым он мысленно восхищался, неизменно вызывал яростное негодование у всех окружающих Он беспрестанно восклицал про себя: "Какие чудовища! Ну и болваны!" Забавно было то, что, проявляя такое высокомерие, он частенько ровно ничего не понимал из того, о чем они говорили. |
