– Духи земли и неба! – прошептала изумленная Маб. – Да ведь это же мэллорн! Откуда ты знаешь о них? Они умерли давным‑давно.

– Он снился мне, – шепотом ответил Лис.

Мэллорн исчез, и дети увидели степь, заросшую серебристой травой. Трава волнами ходила под сильным ветром, и по траве, наперегонки с ветром, несся большой, тоже серебряный лис. Он стелился по земле и подпрыгивал, и было ясно, что он не гонится за добычей и не удирает от погони, а просто полон чувств и сил. Несколько минут они заворожено следили за бегом лиса, потом он погас.

– Я устал, – сказал Гилиан. – Не щекочите больше. А лучше отправляйтесь все спать.

– А ты опять будешь здесь спать? – спросил Ирби.

– Да. Спокойной ночи, Маб.

Маб направилась к двери, положив руки на плечи детей, но на пороге обернулась. И Красный Лис едва устоял перед глубочайшей, обволакивающей нежностью ее взгляда.

– Нет – так нет, – вполголоса сказала она и закрыла за собой дверь.

Глава IV

МАШИНА ОТКЛЮЧЕНА

Наутро Маб и Гилиан отправились на Камышовое озеро уладить дела с выселением. Герцог проследил, чтобы должным образом упакованные русалки были погружены в бочки и вывезены по направлению к реке. Водяной очень переживал за свое семейство, и им явно было неохота расставаться с уютным Камышовым озером, но в этом пункте герцог был непреклонен. Его беспокоило, что Маб явно что‑то замышляла. Она не обращала на него никакого внимания, как будто накануне у них не было душераздирающей сцены. Поразмыслив, Красный Лис решил отнести смену ее настроений к непознанной области женских капризов. «Она сама не знает, что придет ей в голову через минуту».

Они ехали рядом: Маб на вороном коне, Гилиан – на рыжем. Майский день сиял влажной листвой, опрокинутое небо отражалось в глазах Маб, и от сверканья солнечных лучей Красный Лис щурился даже под надвинутой на глаза шляпой.

– Дела закончены, – сказала она ему, когда они въезжали в замок, – скоро я покину ваш гостеприимный кров.

Затем хозяева и гостья в молчании отобедали, и Маб ушла к себе отдохнуть перед дорогой, как она сказала. Гилиан устроился на подоконнике в Большом Зале и задумался… или задремал. Во всяком случае, он не услышал, как к нему подошла леди Роанон.

– Она, наконец, уезжает, – сказала жена. – Теперь вздохнем свободно?

Гилиан кивнул.

– Ты выкрутился?

– Да, – неохотно ответил он. – Кое‑как.

– Я рада.

– В самом деле?

Роанон поглядела на него попристальнее – какой‑то уж очень утомленный был у него вид.

– Аларих, – сказала она, – я очень рада, что ты устоял перед самой Маб. Я хочу… чтобы вечером ты не оставался в своей башне. Я буду тебя ждать.

– Спрос на меня растет, – усмехнулся Красный Лис. Усмешка вышла кислой.

– Хотел бы я знать, откуда у тебя информация.

– Я женщина, – ответила Роанон, – и я наблюдательна. Маб вчера рвалась в бой, а сегодня что‑то не похожа на победительницу. Так ты придешь?

– Слушаю и повинуюсь.

На лице Роанон мелькнула легкая улыбка, и она бесшумно удалилась. Красный Лис закусил губу. Сказать по правде, награда, предложенная Роанон за стойкость, ничуть его не прельщала. Маб отомстила за пренебрежение, влив в его душу яд сомнения. Роанон приказала ему явиться! Он честно попытался убедить себя, что она имеет полное право ему приказывать – он‑то в свое время тоже не весьма деликатно с ней обошелся, и она всегда подчинялась. Правда, ухитряясь убить при этом всяческое удовольствие от своего подчинения.