Открыла предпоследнюю дверь.

– Вот твоя комната. Моя спальня – рядом, – смущенно потупилась она, впервые за этот вечер покраснев. – Пижама – в шкафу, ванная – по соседству. Спокойной ночи.

Часа полтора Михаил вертелся, пытался уснуть. Ничего не получилось. В голове – распахнутый халатик, рассыпанные по белоснежным плечам волосы. Зажег торшер, выбрал на полке какое то чтиво, принялся листать страницы. На каждой – Сотова, Красуля. То сооблазнительно улыбается, прикрыв ладошками груди, то сбрасывает халатик, то гневно хмурится, то кокетливо грозит пальчиком.

С раздражением бросил на пол книгу, но выключить торшер не успел.

– Почему не спишь?

В дверях – таинственно улыбающаяся хозяйка. Прозрачный халатик сделался еще прозрачней, вернее – исчез.

– Не могу уснуть, – по детски пожаловался Федоров. – Дурацкие мысли лезут в голову…

– Может быть, убаюкать?

Дрожащий от сдерживаемой страсти голос, румянец покрыл щеки и грудь. Не ожидая согласия либо отказа, Надежда решительно сбросила халатик и, не погасив торшер, скользнула под простынь. Прижав ладонями плечи Михаила, она несколько мгновений всматривалась в его лицо, потом со стоном прильнула губами к его губам.

Федоров – далеко не святой, в его жизни, кроме Оленьки, было много других женщин. Молодых и не очень молодых, красивых и уродливых, умных и глупых. Одни мелькали падающими звездами, исчезали из жизни офицера утром, с тем, чтобы больше не появляться. Другие задерживались на неделю месяц.

Но таких, как Сотова, он не знал. Настоящий шторм в море, когда многоэтажные волны швыряют огромный корабль, будто легкую лодочку. Разрушительное землетрясение. Извержение камчатского вулкана, которое ему пришлось наблюдать. Все это по сравнению с лавиной обрушивщихся на него ласк – легкое волнение, не угрожающее земной тверди.

Надя стонала, плакала, покрывала тело партнера укусами, царапала ему спину и грудь. Иногда ему казалось, что не он – ведущая скрипка, а – женщина, что его просто используют, насилуют. Будто подслушав мысли мужчины, Надежда преображалась в послушную овечку, обвивалась на подобии лозы, вьющейся по могучему дубу…

Ушла от него под утро. До того вымотала – Михаил не уснул – провалился в черную пропасть…

Глава 6

Надежда Савельевна разбудила Федорова в шесть утра. Легко потрясла за плечо. Открыв заспанные глаза, Михаил недоуменно огляделся. Где он находится, почему рядом нет прикроватной тумбочки с настольной лампой и телефоном?

Возле кровати – Красуля. Халат – нараспашку, голые, не скованная бюстгалтером, груди целятся в любовника бордовыми сосками, впалый живот так и манит испробовать его упругость. В смеющихся, озорных глазах – задорные огоньки. Дескать, видишь, я тебя совершенно не стесняюсь и не боюсь. Потому что – мой, весь мой, от пальцев ног до макушки.

– Жив, компаньон? – насмешливо промолвила она. – Не уходила тебя ночью?

– Живой, – Так же насмешливо ответил Михаил. – Как себя чувствуешь, разбойница?

– Нормально… – неожиданно жарко покраснела и тихо призналась. – Мой мужик, моя собственность, никому тебя не отдам!

Федоров ощущал приятную легкость. Никогда раньше после любовного общения с женщиной такого с ним не бывало: усталость – да, удовлетворение – конечно, а вот легкости…

– Так уж и не отдашь?

– Ни за что! – с едва прослушиваемой жесткостью твердо заявила женщина. – Поднимайся, любовничек, позавтракаем и займемся делами.

– Какими делами? – спросил Михаил, не решаясь в присутствии Красули выбраться из под простыни.

– Жирной квашней, мозгляком – Жетоном… Э э, да ты, кажется, изволишь стесняться? – удивилась она.