Ошена знала, что делала. Всегда знала…

Просмотрели журнал. Фириша быстро набрасывала список фамилий.

— Как их много! — удивилась Унда. — Не понимаю. Зачем ломиться куда-то среди ночи вместо отдыха? Нарушая правила? С риском?!

— На свидание, например, — ответила Мела преспокойно.

Унда глупо хихикнула и покраснела.

…«Зайти с другой стороны? — думал Ларфид. — Зачем вообще ему это? Мы решили, что здесь «вариант ублюдка». Попытка принести жертву. А если нет?..» Но он сразу оказался в тупике. В каком-то смысле рисовальщик всё же был сумасшедшим. Логику безумия Ларфид сымитировать не мог.

Его преследовало чувство, что он забыл нечто важное. Что-то упустил. Ошена бы помнила, а он… «Хватит думать про Ошену! — зло приказал он себе и непоследовательно прибавил: — Что она собиралась делать?..»

— Длинный список, — вздохнула Фириша.

— Длинный и ни о чём не говорит.

— Плохо.

— Кто бы спорил.

Фириша подняла голову и уставилась в окно.

— Ещё одно, — сказала она. — Рабочий день заканчивается.

Ларфид чертыхнулся.

Надзор не может нарушать правила. Обязанность Надзора — подавать пример идеальной дисциплины. Заявку на сверхурочные нужно было подавать и подписывать.

— Кто сегодня ночной дежурный?

— Был Ири. Ошена с ним поменялась.

— Ага, — сказал Ларфид, — а я её замещаю. Могу утвердить сам себя. Хорошо.

— Эно, ты сбрендил? — укоризненно сказал Шеки. — Где твоя совесть?

Ошарашенный Ларфид разинул рот.

— Мы должны оформить особое положение, — сообщил Данеки. — Должны были сразу, как вернулись из госпиталя. Но мы ещё успеем. Причина у нас более чем уважительная и… Сомневаюсь, что кто-то из нас сможет сейчас уснуть.

— Руви! — позвала Фириша.

— Я здесь, — откликнулся секретарь из-за двери. — Я вас слышал. Сейчас сделаю.

Ларфид моргнул.

Сейчас. Сейчас он вспомнит. Вот, уже мелькнуло по краю…

— Отчётность! — выпалил он.

— Эно?

— Что Ошена собиралась искать в отчётности лакокрасочного? Недостачу? И о чём она скажет? Краски-то не те, — Ларфид вскочил и принялся расхаживать по пятачку у окна. — Или рапорт об уничтожении красок небезопасной палитры? Или отсутствие рапорта? Что?! Кто-нибудь знает? Она хоть кому-нибудь обмолвилась? Шеки?..

Шеки смущённо закряхтел. Он был от природы нелюбопытен и, уяснив задачу, о подробностях не расспрашивал. Все это знали, Ошена его корила за это… Опять Ошена! Неужели они все вместе не способны заменить её одну? Ларфид зашипел сквозь зубы, ударил кулаком о ладонь.

— Я знаю, — донёсся голос Руви, почти насмешливый. — И я уже нашёл.

Все повскакали. Ларфид выпрыгнул из кабинета так, что налетел на стол секретаря и ушибся. Руви поднял голову. Он болезненно щурился, глаза у него были красные, но он улыбался.

— Пока вы там бегали, я тоже не прохлаждался, — сказал он. — Ошена искала не недостачу, а точно наоборот. Есть нормативы по потерям краски при сливе-наливе. За два года на складах потери нулевые. Выписывались поощрительные доппайки за бережное отношение к собственности Края. Но это же физически невозможно, Эно. Нельзя за годы не потерять ни капли.

Данеки присвистнул; это означало высшую степень одобрения.

— Они мухлевали с отчётностью?

— Они мухлевали с краской.