– Тем более пусть живет.

Рэндолл вздохнул и заложил руки за спину, глядя на оживленную улицу.

– Что с тобой случилось, парень? Тринадцать лет назад, когда мы впервые встретились, ты горел желанием изменить мир к лучшему. Ты ненавидел стремление тамплиеров утвердить свою исключительность и право контролировать всех и каждого. Ты верил в свободу.

Бледно-голубые глаза Рэндолла смотрели на Уолпола с печалью.

– Я и сейчас верю, – огрызнулся Дункан. – Но тринадцать лет – большой срок, и любой человек может измениться за это время. Братство ничем не отличается от армии. Ты, Рэндолл, говоришь о красивых и возвышенных вещах, но что на деле? Строгая иерархия, и каждый должен подчиняться вышестоящему.

– Все верно. – Только тот, кто, как Уолпол, давно знал Рэндолла, мог заметить, что он чем-то сильно встревожен. В такие моменты его голос делался особенно спокойным и четким. – Дункан, ты сильный, умный, хорошо подготовленный человек, каких немного. Ты прекрасно понимаешь, какую сложную борьбу мы ведем. Ты знаешь, что нам нужна согласованность в действиях. Я должен быть абсолютно уверен, что мои люди выполнят возложенную на них миссию и никакая пьяная драка в таверне не помешает им. Мы трудимся во тьме, дабы служить свету. Мы не ждем, что наши имена выбьют на настенном барельефе или поставят памятник в нашу честь. Пусть тамплиеры кичатся своими наградами, мы же отлично знаем, насколько ничтожна вся эта мишура.

Рэндолл снова вздохнул и покачал головой.

– Главное наше богатство – дело, которому мы служим, – уже более мягко продолжил он. – Наши имена ничего не значат. Важно только то, что останется после нас.

Ярость жаркой волной поднялась в Дункане, но он сумел подавить ее. Спокойно, взвешивая каждое слово, он сказал:

– Ты посылал за мной Джеффри и вызвал сюда только для того, чтобы читать мне нотации? Отчитывай восьмилетнего мальчишку, а не меня. Я… – Дункан сделал шаг вперед и с высоты своего роста посмотрел на Рэндолла сверху вниз, – не позволю разговаривать со мной в таком тоне. Я – мастер-ассасин.

– Да, ты – мастер-ассасин. А я – твой Наставник.

И это было предупреждение – самое настоящее. Их глаза встретились, и в голове Дункана мелькнула мысль: «А не осадить ли мне его прямо сейчас?»

Где бы Дуглас ни оказался, везде одно и то же. Так было и на флоте, так было и в высшем свете. Каждый должен знать свое место, и никого не интересует, на что он способен.

Даже ассасины, провозглашавшие свободу личности, на деле оказались лицемерами.

– Приношу свои извинения, Наставник, – сказал Дункан, прижимая руку к груди и склоняя голову. – Я здесь, и я трезвый. Зачем вы меня позвали?

Призвали. Самое подходящее слово. Как собачонку к ноге.

Казалось, холодный взгляд Наставника пронзал Дункана насквозь.

– У меня для тебя новое задание. Мы получили послание от А-Табая из Тулума. До него дошли слухи о том, что объявился новый Мудрец, и А-Табай обратился к нам и всем остальным с просьбой найти его.

«Нет, – встревожился Дункан, – не может быть, чтобы он говорил о том, о чем я подумал».

А-Табай – майянский ассасин, Наставник Карибского братства. Он был сыном ассасина и воспитывался братством, до сих пор все его отчеты и инструкции выглядели безупречно. Ранее Рэндолл говорил о необходимости укреплять связи с Карибским братством, поскольку чувствовал, что земли, удачно названные Новым Светом, и действительно новые, со временем могли стать сосредоточением власти тамплиеров. И потому ассасины должны держать их под контролем.