|
- Ничего не поделаешь, придется вам жениться, - сказал однажды Збышко. - Уж лучше поискать хоть какого-нибудь дальнего родича, - возразил озабоченный Мацько. - Где уж мне о женитьбе помышлять, когда тебе должны голову отрубить. Да коли и непременно надо жениться, и то я этого не сделаю, покуда не пошлю Лихтенштейну рыцарского вызова на поединок и не отомщу за тебя. Ты не бойся!.. - Да вознаградит вас бог. Пусть хоть это будет мне утешением! Я знал, что вы ему этого не простите. Как же вы это сделаете? - Как кончится его посольство, либо война будет, либо мир - понимаешь? Коли будет война, я перед боем пошлю ему вызов на единоборство. - На утоптанной земле? - На утоптанной земле, конными или пешими, но только на смерть, а не на неволю. Ну, а коли будет мир, я поеду в Мальборк и ударю копьем в ворота замка, а трубачу велю протрубить, что вызываю Лихтенштейна на смертный бой. Небось не спрячется. - Ну конечно, не спрячется, да и вы с ним справитесь как пить дать. - С ним-то?.. С Завишей не справился бы, с Пашком не справился бы, да и с Повалой тоже; ну, а с такими, как он, не хвалясь скажу, с двумя справлюсь. Я ему покажу, этому тевтонскому псу! Разве не сильнее его был фризский рыцарь? А как рубнул я его сверху по шлему, где завязла моя секира? В зубах завязла. Верно я говорю? Збышко вздохнул с облегчением и сказал: - Легче мне будет смерть принять. И они оба завздыхали. Помолчав, старый шляхтич опять заговорил растроганным голосом: - Ты не горюй! На страшном суде не придется твоим косточкам друг дружку искать. Гроб я велел сколотить тебе дубовый, такой, что у каноников из костела девы Марии и то лучше нету. Не погибнешь ты как какой-нибудь выскочка-шляхтич, что из мужиков жалуют. И не допущу я, чтоб тебе голову рубили на том самом сукне, на котором рубят горожанам. Я уже договорился с Амылеем, он даст совсем нового и такого отменного сукна, что и на шубу королю пригодилось бы. И на помин души я денег не пожалею - не бойся! Возрадовалось при этих словах сердце Збышка, и, склонившись к руке дяди, он повторил: - Спасибо вам. Порой, несмотря на все утешения, Збышком овладевала страшная тоска, и однажды, когда Мацько пришел его навестить, он, едва поздоровавшись с дядей, спросил, глядя через решетку в стене: - А как там, на дворе? - Красный денек, солнышко греет, не нарадуешься. Сжав руками затылок и запрокинув голову, Збышко сказал: - Эх, боже ты мой! Сесть бы на коня да скакать по полям по широким! Жаль погибать молодому! Страх как жаль! - Гибнут люди и на коне! - возразил Мацько. - Да, но скольких раньше сами перебьют!.. И он стал расспрашивать про рыцарей, которых видел при королевском дворе: про Завишу, про Фарурея, про Повалу из Тачева, про Лиса из Тарговиска и про всех прочих - что они поделывают, как веселятся, как совершенствуются в благородном военном искусстве. Он жадно слушал рассказы Мацька, который описывал ему, как по утрам рыцари в броне прыгают через коней, как рвут веревки, как испытывают свои силы в единоборстве на мечах и секирах со свинцовыми лезвиями и, наконец, как пируют и какие поют песни. |
