Собираясь с силами для решительной схватки, Себастьян взглянул на начало нового дня: занимался рассвет, яростно красный и красивый, окрасивший сквозь болотную дымку поверхность воды в розовый глянец, на фоне которого мангровые заросли вокруг судна казались необычайно темными.

В некотором отдалении выше по течению раздался всплеск — возможно, какая-то птица. Машинально повернувшись на звук, Себастьян вновь услышал его. Он чуть приподнялся. Для рыбы или птицы звук показался ему слишком размеренным.

И тут из-за поворота протоки, из-за стены мангровых зарослей, подгоняемое гребками весел, вынырнуло долбленое каноэ. На носу с крупнокалиберной двустволкой под мышкой и торчащей на фоне красной физиономии глиняной трубкой стоял Флинн О’Флинн.

— Что происходит? — заорал он. — Вы тут что, войну затеяли? Я уже, наверное, целую неделю вас дожидаюсь!

— Берегись, Флинн! — крикнул Себастьян. — У этого мерзавца ружье!

Вскочив на ноги, капитан стал нерешительно озираться. Он успел пожалеть, что смалодушничал и, поддавшись мимолетному желанию, решил избавиться от англичанина и удрать из этого злополучного болота. Теперь ошибочность его поступка полностью подтверждалась. Однако он уже обрек себя на один-единственный путь. Вскинув к плечу «джезаил», капитан направил его в сторону стоявшего в каноэ О’Флинна. Раздался выстрел, и дуло мушкета выплюнуло длинную серую струю пороха. Подняв кучу брызг, пуля ушла под воду позади каноэ, а эхо выстрела утонуло в последовавшем грохоте двустволки О’Флинна. Он выстрелил, даже не вынимая трубки изо рта, и узенькая долбленка угрожающе качнулась под ним в результате отдачи.

От попадания крупнокалиберной пули тщедушное тело араба в трепетавшем, как бумажная обертка, халате слегка подбросило, слетевшая с головы чалма продолжила полет, разматываясь в воздухе, а сам он с шумным всплеском упал через поручень за борт. Лицом вниз, в раздувшемся пузырем от собравшегося внутри воздуха халате, он медленно поплыл прочь, уносимый ленивым течением. Ошарашенная команда, сгрудившись вдоль борта, молча проводила его в последний путь.

Завершив быструю расправу, Флинн как ни в чем не бывало гневно уставился на Себастьяна.

— Ты опоздал на целую неделю! — заорал он. — Я черт знает сколько времени потерял, пока тебя дожидался. Давай-ка поднимать флаг и за работу!

4

Официальная аннексия острова Флинна О’Флинна происходила в относительной утренней прохладе на следующий день. Флинну понадобилось несколько часов, для того чтобы убедить Себастьяна в необходимости присоединения острова к британской Короне. Это ему удалось лишь после того, как он предложил Себастьяну роль строителя империи, проведя несколько лестных параллелей между Клайвом Индийским и Себастьяном Олдсмитом Ливерпульским.

Следующей задачей стал выбор названия. Тут обнажились некоторые англо-американские противоречия: Флинн О’Флинн развернул агрессивную кампанию в пользу названия «Новый Бостон». Это возмутило Себастьяна, затронув его пылкие патриотические чувства.

— Нет, погоди, погоди, — запротестовал он.

— А что такое? Скажи-ка, чем тебе не нравится?

— Ну, во-первых, как ты понимаешь, остров становится частью владений его британского величества.

— Нью-Бостон, Новый Бостон, — повторял О’Флинн. — Звучит отлично. Просто великолепно.

Себастьяна покоробило.

— Я думаю, это было бы… не совсем подходящим названием.