— Удивительно! — заметил я.

— Очень странно, — промолвил мистер Гейтскил, вставая. — Еще раз повторяю, что мой старый друг мистер Леонидис мог бы, кажется, и довериться мне.

— Нет, Гейтскил, — возразил отец. — Он был трюкачом по природе. Ему нравилось, если можно так выразиться, достигать цели окольными путями, ходить самыми нелепыми кривыми дорожками.

— Вы правы, сэр, — вклинился в разговор инспектор Тавенер. — Уж он-то был таким трюкачом, каких свет не видывал!

Гейтскил, которого так и не удалось умилостивить, удалился. Его профессиональной гордости была нанесена глубочайшая рана.

— Для него это было тяжелым ударом, — сказал Тавенер. — Такая респектабельная фирма «Гейтскил, Коллем и Гейтскил»! Никогда не брались ни за какие темные делишки. Когда старому Леонидису требовалось провести какую-нибудь сомнительную операцию, он никогда не прибегал к их услугам. У него в запасе было с полдюжины разных юридических контор, которые вели его дела. Что и говорить, он был действительно трюкачом.

— Эта история с завещанием — самый яркий тому пример, — сказал отец.

— Мы дали маху, — признался Тавенер. — Как же мы сразу не догадались, что единственным человеком, который был способен устроить фокус с тем завещанием, был не кто иной, как сам старикан. Просто нам не приходило в голову, что это могло потребоваться зачем-то ему самому!

Мне вспомнилось, как Джозефина с улыбкой превосходства сказала о полицейских: «Они глупые».

Но ведь Джозефина не присутствовала при подписании завещания. И даже если подслушивала в это время под дверью (это меня ничуть не удивило бы!), она едва ли смогла бы догадаться о том, что делает ее дедушка. Откуда же у нее это чувство собственного превосходства? Что такое могла она знать, что позволило ей заявить, что «полицейские глупые»? Или же опять просто выхвалялась?

Осознав наступившую в кабинете тишину, я резко вскинул глаза: оба они — и отец, и Тавенер — внимательно смотрели на меня. Не могу сказать, что именно в их поведении заставило меня с вызовом заявить:

— София ничего не знала об этом! Совершенно ничего не знала!

— Ах, не знала? — сказал отец.

Я не вполне понял, соглашался ли он со мной или спрашивал.

— Она будет просто поражена!

— Ты так думаешь?

— Да, поражена!

Наступило молчание. И вдруг неожиданно резко зазвонил телефон на отцовском столе.

Он поднял трубку, выслушал что-то, а затем сказал:

— Соедините! — Он взглянул на меня. — Это твоя девушка. Она хочет поговорить с нами. Что-то срочное.

Я взял трубку.

— София?

— Это ты, Чарльз? Я… о Джозефине! — Голос у нее немного сорвался.

— Что с Джозефиной?

— Удар по голове. Сотрясение. Ей… очень плохо. Говорят, что может не выжить…

Я повернулся к мужчинам.

— Джозефину ударили по голове.

Отец взял у меня трубку и резко сказал, обращаясь ко мне:

— Не говорил ли я тебе, чтобы ты присматривал за этим ребенком?

Глава XVIII

Мы с Тавенером собрались мгновенно и, не теряя ни минуты, понеслись в полицейской машине в направлении Суинли-Дина.

Мне вспомнилось, как Джозефина появилась из кубовой и легкомысленно заявила, что «пришло время для следующего убийства». Бедняжка и не подозревала о том, что сама будет жертвой этого «следующего убийства»!

Я полностью признавал себя виновным в том, что не прислушался к предостережению отца.