|
Мне незачем говорить вам об этом подробнее, матушка. Вам и без меня все известно. - Да, я понимаю тебя, - отозвалась она несколько мягче. - Даже этот старый дом, где мы с вами сидим сейчас, - продолжал ее сын, - может служить примером, подтверждающим мои слова. Когда-то, при моем отце, и еще раньше, при его дяде, это было место, где делались дела - центр и средоточие деятельности фирмы. Но теперь он стоит в этом квартале устарелым и бесполезным пережитком, его существование уже никому не нужно и ничем не оправдано. Все наши торговые операции давным-давно ведутся через посредство комиссионной конторы Ровингемов; правда, вы, в качестве управляющей состоянием моего отца, постоянно держите их под своим бдительным и неутомимым надзором, но разве вы не могли бы точно так же плодотворно служить нашим деловым интересам, живя в другом месте? - Так, значит, Артур, - произнесла она, оставляя его прямой вопрос без ответа, - значит, по-твоему, этот дом стоит здесь без пользы, если он служит пристанищем твоей недужной и страждущей - недужной в воздаяние за грехи и страждущей по заслугам - матери? - Я имел в виду лишь деловую пользу. - Но к чему ты клонишь? - Сейчас все объясню. - Я чувствую, - сказала она, вперив в него пристальный взгляд. - я чувствую, о чем пойдет речь. Но господь даст мне силы безропотно стерпеть испытание, как бы тяжко оно ни было. За грехи свои я достойна великой кары и готова понести ее. - Матушка, мне грустно слышать от вас такие слова, хоть я и опасался, что вы... - Ты знал это. Знал, потому что знаешь меня, - перебила она. Сын замолк на мгновение. Он высек огонь из камня и сам был поражен этим. - Что ж, продолжай, - сказала она, возвращаясь к прежнему тону. - Говори, что хотел, я слушаю. - Вы уже догадались, матушка, что я принял для себя решение выйти из дела. Решение это бесповоротно. Не беру на себя смелости давать вам советы; вы, как я понимаю, намерены вести дело дальше. Я знаю, что я обманул ваши надежды; но если б я хоть сколько-нибудь мог рассчитывать на свое влияние, я постарался бы убедить вас не слишком строго судить меня за это и напомнил бы вам, что я прожил добрую половину человеческого века - и ни разу еще не пытался выйти из вашей воли. Не стану утверждать, что сумел подчиниться душой и разумом тем правилам, в которых вы меня воспитали: не стану утверждать, что сорок лет моей жизни были прожиты с пользой и удовольствием для меня и для кого-нибудь другого; но я всегда был покорным сыном и только прошу теперь, чтобы вы не забывали этого. Горе просителю, который когда-либо с трепетом вглядывался в это непроницаемое лицо, чая прочесть на нем смягчение своей участи! Горе неплательщику, вынужденному предстать пред судом этих беспощадных глаз! Как нужна была этой суровой женщине ее мистическая религия, окутанная зловещим мраком с молниями проклятий, возмездий и разрушений, прорезывающими порой черные тучи. |
