— Грязные побирушки, ворье, дикари! — орали они, как только друзья приближались к кострам. — Убирайтесь!

   — Я англичанин, черт вас побери! — орал этим олухам Джек.

   Ответом был град новых ругательств и камни. В конце концов их даже поколотили, рассадив Джеку скулу. Приложив к ней кусок оленьей шкуры, Джек свел Ате обратно на берег.

   — Чтоб их всех скрючило, — заявил он. — Если нам не дают добраться до Фулона по дороге, я знаю другой путь.

   Прибрежный обрыв был таким же скользким, как и в прошлую осень, но мокасины оказались надежней сапог, к тому же в небе сияла луна. Они быстро взобрались на плато. Но британские патрули оказались и многочисленнее, и бдительнее французских. Солдаты расхаживали вдоль обрыва и вскидывали мушкеты на любой, даже самый легкий шумок.

   — Не для того я проделал такой долгий путь, чтобы меня укокошили тут свои же, — пробормотал Джек, опускаясь в кусты. — Давай дождемся рассвета.

   Но ждать не пришлось. Послышались грубые голоса. Джек узнал шотландскую речь, а потом и того, кто, задрав кил т, первым пустил серебряную струю на тропинку.

   — Ради бога, милейший Макдональд, не могли бы вы оправляться где-нибудь в другом месте? — спросил он, поднимаясь, но все равно оставаясь в тени.

   Оторопев, шотландцы попятились, не прерывая при этом своего занятия. Ситуация была столь комичной, что Джек и Ате рассмеялись. Маленький горец, услышав их хохот, рассвирепел.

   — Выходите, ублюдки. Выходите, или останетесь там, где стоите.

   Они вышли на свет, приведя уже в полное замешательство патруль из пяти человек.

   — Дикари! — крикнул кто-то, и все схватились за палаши.

   — Кажется, вы мне не рады, милейший Макдональд, констатировал Джек.

   Шотландец смотрел по-прежнему недоверчиво.

   — Кто ты, черт возьми?

   — Это прискорбно, дорогой капитан, ведь на равнинах Авраама мы сражались бок о бок.

   Лицо горца озадаченно вытянулось.

   — Рядом со мной тогда не было дикарей. Даже умеющих говорить по-английски.

   — А еще по-французски, заметьте. Правда, вы как-то соизволили заявить, что у меня выговор парижских шлюх.

   Изумление достигло своего апогея.

   — Дже… Джек? Джек Абсолют?

   — Он самый.

   — Но… но… ты же… погиб. Хоу сказал, что ты обложил его, а потом поскакал за французами. Единственная британская кавалерийская атака в тот день. — Шотландец заулыбался. — Мы даже сложили об этом песню. «Сын Безумного Джейми». Она нас вдохновляла. И вот теперь ты здесь, восставший, как Лазарь, и одетый, как дьявол. — Улыбка сделалась еще шире. — Клянусь Иисусом Христом, у тебя есть что порассказать, и даже не возражай мне.

   — Я и не думаю. И с удовольствием обо всем расскажу. Но прежде нам надо обсудить кое-что. К примеру, завтрашнюю атаку французов.

   Спустя пять минут у костра, в тепле, усиленном глотком рома, Джек изложил то, что знал, все-таки чувствуя себя несколько виноватым.