В номере было все: и письмо самого отца Александра, и послание Валентина, архиепископа Берлинского (он же член синода Зарубежной Православной), и, конечно, статья. Фотография отца Николая тоже имелась, но маленькая - в самом конце, рядом с видом нашей тюрьмы, что на макушке Холодной Горы. Тут есть чем гордиться. «Белый Лебедь» (а хорошо прозвали!) уцелел даже во время Большой Игрушечной. Только покрасить пришлось.

    -  С тюрьмой - прокол, - сообщила я, откладывая журнал. - Граждане Егоров и Рюмин содержатся в нашем изоляторе, так что можем требовать опровержения. В остальном, боюсь…

    -  Ты Ваньку-то не валяй, Гизело! - теперь в его голосе не рык, а хрип. - Здесь, мать его, прямо сказано, что письмо попа этого ты переслала!

    Что, не так?

    А ведь обидно! Могла бы и переслать. Но меня не просили…

    -  Вот! Гляди! Черным по-русскому - «следователь прокуратуры Гизело», «это письмо», «передала». И как передала, тоже сказано - «через прессу и адвокатов».

    -  Ну, положим, не совсем по-русскому, - уточнила я и вновь взяла журнал. Ага, здесь. «Chungsrichter…» Ишь ты!.. «Следователь прокуратуры Гизело…»

    Дело идет со скрипом, и я подумываю, не включить ли компьютер - там у меня неплохая программа-переводчик. Впрочем, главное понятно и без подсказки. Кто-то из пушкинских персонажей хорошо выразился о знании грамоты перед намыленной петлей.

    -  Сами переводили?

    Смутился. Впервые за весь разговор.

    -  Да оно мне… Я, Гизело, в школе английский учил. Лидка перевела. Ну, ты знаешь…

    Знаю. Вся прокуратора знает. Лидия Ивановна Жукова, кличка Жучка. Я бы с такой кличкой и часу не прожила - застрелилась. А наша Жучка ко всему еще и полиглотка. Поли-глотка. Гм-м… Ладно, по поводу сего не мне судить, а вот что касаемо статьи…

    -  Здесь сказано следующее: «Письмо отца Александра получено не по официальным каналам, поскольку следователь прокуратуры Гизело препятствует общению арестованного не только с прессой, но и с его адвокатами». Препятствовать! Hindern!

    И снова обидно. Ведь не препятствовала же!

    -  Гражданин Егоров сам от адвоката отказался! - Ревенко тычет пальцем в абзац, сопит над самым ухом.

    -  А не врешь?

    Я, гляжу на часы. Десять. Бравый сержант Петров ждет в приемной.

    -  Вот что, Ревенко! Сейчас вы пойдете и возьмете словарь. Потом вернетесь - и извинитесь.

    Все!

    Послушался. Сам, конечно, переводить не будет, опять Жучку посадит. Ничего, ей полезно - поли-глотке!

    Все это было бы смешно… Но это совсем не смешно. Опальные батюшки по-прежнему в камере, статья едва ли поможет, скорее еще больше раздраконит наших Торквемад, а мне сейчас предстоит душевный разговор о стандартной процедуре. Вновь, в который раз, гляжу на табло говномера. Зашкаливает!

    2

    Что такое «стандартная процедура» довелось узнать лет эдак с тринадцати. Точнее, о многих стандартных процедурах, поскольку в каждом деле есть своя. Арест - кидают лицом на пол, наступают сапожищами на ладони. Обыск - ставят лицом к стене, лезут пальцами в задний проход. А потом… А потом, согласно очередной «стандартной процедуре», я обеспечивала «освещение» объекта «Паникер».