|
И еще почему-то: льдинками катаются под невидимыми пальцами клавиши фортепиано, льдинками катаются слова, произнесенные чуть сиплым, незнакомым голосом: - В жизни-реке разошлись берега; Телка - полушка, да рубль перевоз! Но занесет хоть к чертям на рога - Память жива, и плевать на склероз! Вальс не окончен, и дело не в нем - Будут и там наших внуков рожать, И для кого-то появится дом, Дом, Из которого не захотят уезжать… Я не помнила, как нажала «stop», как вскочила, бросилась в коридор. Очнулась у двери - ткнулась лбом, не почувствовав боли. Бежать? Куда бежать? «Это вы убили его, мистер Мак-Эванс!» Ее голос. Ее! Год назад мы говорили по телефону, я записала разговор, потом прокручивала - целый месяц, пока не стерла. Слишком было тяжело. Ее голос - не спутаю. «Это вы убили его, мистер Мак-Эванс!» Это пытка - вновь включить проклятый диктофон, но я решилась. «Play!» «Это вы убили его, мистер Мак-Эванс!» Да, это она. Все-таки достали! Нашли!.. Сквозь черное отчаяние начали пробиваться мысли: странно трезвые, словно за меня думал кто-то другой. Ее нашли. Нашли - и даже постарались намекнуть, чтобы я не сомневалась. Запись идет на русском языке. Почему? «Тебе бы прокурором быть, Эми…» Куда уж яснее! Вдобавок дурацкая песня… внуков рожать? Намек?! С ее парнем, этим русскоговорящим Полом, случилось что-то плохое. Убит - чуть ли не у нее на глазах. И теперь пленку переслали мне… Что должен предпринять внедренный сотрудник Стрела? Слать сигнал «Этна»? И кому это поможет? Ей. Я встала и, плохо понимая, что делаю, переоделась. Платье взяла то, что висело слева. Какого оно цвета, сообразить не было сил. Теперь губы… глаза… прическа… Эти ублюдки все-таки дали промашку - одну-единственную, но серьезную. Шантажировать внедренного сотрудника с моей подготовкой опасно. Особенно когда доступен сам. Когда не прячешься за черной телефонной мембраной, за корявыми строчками анонимки. Господа Молитвин и Залесский страшно пожалеют. И их мент поганый тоже пожалеет. Не с той связались, подонки! Телефон! Если этот мерзавец дома… Или хоть кто-нибудь из их своры! Гудки. Спрятались, сволочи! Взгляд скользнул по распечатке. Я поднесла к глазам первый лист, затем взяла наугад, из середины - и отложила в сторону. То же самое, но подробнее. Так сказать, беллетристика. Наверно, они там не рассчитывали, что я передам жорику диктофон, и думали просто подкинуть мне распечатку в почтовый ящик. Или как-то по-другому - не важно. Я гляжу на часы - и понимаю:, времени-уже нет. Восемь. Сейчас должен появиться Игорь. Улыбка! Черт, разве это улыбка, дура! Вспомни, чему учили! Лойолу вспомни, у него на такой случай дельный совет есть. Закрой глаза! Ты видишь дорогу, пустую дорогу, вдоль нее деревья, листья только начали желтеть… Улыбка! Уже лучше. - Д-добрый вечер! К-кажется, не опоздал? Игорь улыбается. |
