|
– Ну что же, я порадуюсь за Мартина и пожалею мужа. Независимо от того, кто убил миссис Кирк, я… мне будет жалко этого человека. Она получила по заслугам… нет, я не стану этого говорить. Таково мое глубокое убеждение, но произносить вслух подобные вещи не принято. – Фи. Если бы люди почаще высказывали откровенно свои убеждения, жизнь намного бы улучшилась, ибо условности постоянно вступают в конфликт с разумом… Скажите, а вы знали о существовании интимной близости между вашим супругом и миссис Кирк? – Да. – Им было об этом известно? – Да. – Вы относились к этому безразлично? – Нет. Это было сказано едва слышным шепотом, поэтому она повторила еще раз: «Нет!». Губы у нее задрожали, она сжала челюсти, чтобы унять предательскую дрожь. – Конечно, вы предполагаете, что убить ее могла и я, у меня имелись на то веские причины. Если бы я это сделала, то только из за Мартина, а не из за мужа. Она терзала его, превратила его жизнь в постоянную пытку. Моему же мужу ей не удалось бы испортить жизнь, потому что он сам – как бы это выразиться? – пустышка. Она помолчала, вздохнула и вновь заговорила: – Мне и в мысли не приходило, что когда либо я буду вести подобные разговоры с кем угодно, но мне пришлось кое что объяснить в полиции. Теперь я готова вывернуться наизнанку, лишь бы это пошло на пользу Мартину. Конечно, я не могла быть совершенно равнодушной в отношении Поля и Бонни, но когда первое чувство незаслуженной обиды прошло, я подумала, что не так уж это и важно. Все, кроме Мартина, стало мне безразличным. Не считайте меня безнравственной дурочкой, когда я согласилась выйти замуж за Поля. Решила, что могу согласиться на его предложение, потому что никогда ни в кого не влюблялась и была уверена, что это чувство мне недоступно. Когда вчера в полиции мне начали задавать вопросы, я решила, что не стану скрывать, как отношусь к Мартину. Да вряд ли бы мне это удалось, хотя прежде никто ни о чем не догадывался. Вулф взглянул на часы. Без двадцати час, еще тридцать пять минут до ленча. – Вы сказали, что ей не удалось бы испортить жизнь вашему мужу, потому что он пустышка. Вы полностью отвергаете возможность того, что он ее убил? Она задержала дыхание. – Нет… Это слишком сильно сказано… Если он был там с нею и она что то сказала или сделала… Не знаю. – Иными словами, непреднамеренное убийство? – Возможно… Не знаю. – Не знаете ли вы, не было ли у вашего мужа личных конвертов и почтовой бумаги Джеймса Невилла Бэнса? Кремового цвета с золотыми обрезами и тиснением? Она широко раскрыла глаза: – Что? Джимми Бэнс? – Да. Это важно в силу одного обстоятельства, о котором вы не знаете, а мистер Кирк знает. Вопрос очень простой. Видели ли вы когда нибудь в вашей квартире чистый листок и конверт, которые сделаны на заказ для мистера Бэнса? – Нет. Чистых не видела. А надписанный им, – да. – Вы бывали у него в квартире? – Конечно. – Знаете ли вы, где хранятся его почтовые принадлежности? – Да, в письменном столе в студии. В ящике. Вы говорите, это важно? – Да. Спросите у мистера Кирка, он вам сможет объяснить. Как хорошо вы знаете мистера Бэнса? – Ну… он владелец дома, в котором мы живем. У нас имеются общие знакомые, иной раз мы у них встречаемся. У него в студии имеется подробный перечень всех приемов за каждый месяц. В этом отношении он страшный педант. – Это он убил миссис Кирк? – Нет. |
