– Ну а как насчет убийства Лукрецио Аренаса и Сезара Бенито?

– Сезара Бенито в отеле «Холидей‑инн», что возле стадиона футбольной команды «Реал» в Мадриде, убил я, – сказал Соколов, – а Лукрецио Аренаса в его доме в Марбелье убил другой – тоже из людей Леонида Ревника.

– Назовите, кто он и можно ли его отыскать.

– Кто именно это сделал, мне неизвестно, а отыскать его вы, может быть, сумеете в борделе близ Эстепоны, где всеми делами заправлял Василий Лукьянов, – ответил Соколов.

– Вы были другом Василия Лукьянова, – сказал Рамирес. – Когда он попал в аварию, он ехал к Донцову, чтобы вступить в его банду. Он вез деньги и несколько дисков…

– Все это было выкрадено у Ревника, – сказал Соколов. – У нас были временные проблемы с оборотом, и эти деньги должны были помочь нам продержаться несколько ближайших месяцев. Теперь о дисках: Василий думал, что с их помощью мы сможем поучаствовать в строительном проекте здесь, в Севилье.

– И это все? – спросил Рамирес. – На этих дисках заснято множество людей, более шестидесяти. Кое‑какие из дисков зашифрованы, и просмотреть их мы не смогли.

– Юрий говорил, что диски, которые должен привезти Василий, разоблачают Ревника. С их помощью мы готовились заманить его в ловушку и убить. А что за люди там засняты, мне неизвестно, – сказал Соколов. – На зашифрованных дисках – все дела Ревника, связанные с Коста‑дель‑Соль. Они представляли для него большую ценность. Как и для налоговиков.

– Я должен выразить вам признательность за сотрудничество при первом же допросе, – сказал Рамирес.

– Как вы сами заметили, мне теперь терять уже нечего.

– Но ваши товарищи обычно предпочитают играть в молчанку с полицией.

– Те двое, которых убил Ревник, были ворами в законе. От них надо было откупиться, а не убивать. Раз Ревник пошел на это, а потом свалил вину на Юрия Донцова, то для меня он утратил право именоваться вором в законе, и я с чистой совестью расскажу вам все, что знаю о нем.

Фалькон вышел из комнаты и постучал в дверь допросной. Рамирес вышел с переводчицей, которая, извинившись, тут же удалилась.

– Прекрасно проведенный допрос, Хосе Луис, – похвалил Рамиреса Фалькон. – И не в твоем обычном стиле.

– По чистой случайности, Хавьер. Собирался‑то я больше напирать на цепную пилу и то, как они убивают женщин выстрелом в лицо, но знаешь, в присутствии переводчицы… Вот я и действовал помягче.

– Его можно было бы принять за интеллигентного человека, если бы не признание в семи убийствах, – заметил Фалькон.

– Что еще нам требуется у него выпытать? – спросил Рамирес. – Он, кажется, настроен говорить.

– Моего мнения не спрашивай, теперь это твое дело, Хосе Луис. А я должен через три минуты отсюда убраться, покинуть здание, – ответил Фалькон и сообщил ему о своем отстранении от службы. – Вот чем тебе стоит заняться, это еще раз просмотреть вместе с Кортесом и Диасом все лица на дисках и узнать, нет ли среди них членов строительной инспекции. Проверить данные по всем этим людям, просмотреть их досье, выяснить, нет ли среди них опытных электриков, возможно даже имеющих армейский опыт. Допроси их – может, расколются. Думаю, что и это содержится в лукьяновских дисках – ключ к разгадке севильского заговора.

Они обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечу, и Фалькон направился к лестнице.

– Да, и еще одно, Хосе Луис: Феррера и Перес едут сейчас в лукьяновский бордель, чтобы вызволить оттуда сестру Марисы Морено.