-  Идут! Идут…

    Середин встал, подобрался поближе. Любопытство, как говорится, не порок - особенно если делать ну совершенно нечего! За оградой показались неспешно топающие вдоль вала сваты, которые, словно преданные телохранители, окружали жениха. У ворот они остановились, поклонились па все четыре стороны, шагнули во двор и… И ведун ощутил, как примотанный к запястью крест отозвался на их приближение теплом.

    -  Может, заговоры какие охранные используют? - пробормотал он себе под нос, но поверить в подобное предположение не мог. Ведь сваты приехали уже в третий раз - и до сего освященный крестик никакой магии в гостях не отмечал. - Электрическая сила, что же это происходит?

    -  Здравствуй, хозяин, и пребудут долгими года твоей жизни, да наполнятся до краев твои амбары, и да будет твое пиво пенным, а стада - тучными, - поклонился один из сватов. - Прибыли мы на твой двор, дабы получить товар дорогой, товар сладкий, товар редкостный, да отвести к хранилищу прочному, в коем отныне он от чужих глаз храниться станет…

    Слова были обычные - уважительные, витиеватые, как и полагалось для торжественного случая, доброжелательные. Вот только чересчур витиеватые для сватов, что прежде вели себя не так… старательно. И крест - крест пульсировал на запястье жаром, чуть не крича: «Здесь появилось нехристианское колдовство!».

    -  Ох, и высмеют меня, как последнего идиота… - пробормотал Середин.

    Отступив назад, он за спинами наблюдающих за встречей деревенских быстрым шагом прошел к навесу, к своим вещам, подобрал щит, кинул его за спину. Петлю кистеня выпустил из кармана наружу, развязал узел кисета.

    -  Ох, не в свое ведь дело опять лезу…

    У крыльца Севар уже ответил сватам столь же витиеватым приветствием, вывел за руку дочь, голову которой покрывал тонкий, почти прозрачный льняной платок, а плечи - подбитая лисой шуба. Сам шорник ради такого случая нарядился в высокую горлатную шапку и слегка потертый малиновый зипун с шелковыми шнурами. Как же иначе - впервые в дом к будущим родственникам собирается! И свое достоинство уронить нельзя, и невесту надобно лицом показать.

    Ведун прокрался к воротам, приблизился к сватам, чувствуя, как крест наливается нестерпимым жаром, и громко спросил:

    -  А я могу жениху от себя подарок дорогой сделать?

    -  Подарок? - развернулись к нему не ожидавшие такого вопроса гости, и Олег, воспользовавшись кратким замешательством, схватил жениха за руку, повернул ее ладонью вверх и спешно прихлопнул своей.

    -  В-в-ва-а-а-а-у-у-у! - сорвался на звериный вопль гость, рванул конечность к себе. В воздухе пахнуло паленым, на землю упали две серебряные монетки.

    -  Что же ты драгоценный металл так не уважаешь? - усмехнулся Середин и перекинул щит из-за спины в руку.

    -  А-а-а! - Распахнув пасть с длинными клыками, жених ринулся вперед, но Олег, готовый к такому раскладу, рванул саблю из ножен лезвием вверх.

    Стремительный клинок, молнией блеснув в воздухе, срубил ему кисть чуть выше запястья и макушку черепа. Ведун отскочил, покосившись на землю, и с облегчением перевел дух: никакой крови вокруг обрубка не растекалось. Значит - нежить!

    -  У-у-у! - кинулись к Олегу сваты справа и слева.

    Навстречу одному Середин выставил щит, другого располосовал сталью, тут же упал на колено, рубанул саблей под нижним краем щита, снося чьи-то ноги.