Курносая туземка остановилась, окинула его васильковым взглядом, осторожно опустила коромысло на землю, освободила от крючка одну из бадеек:

    -  Отчего же. Хорошему человеку воды не жалко. Пей.

    -  Благодарю, красавица… - Ведун поднял деревянное ведро, поднес ко рту, сделал несколько глотков обжигающе-ледяной воды, куда больше пролив себе на плечи. А попробуй попей нормально из широкой емкости почти в пуд весом, да еще с толщиной стенок не меньше сантиметра! Подходящей пастью создатель разве что бегемота наградил. Олег опустил ведро, отер губы. - Спасибо тебе, красна девица, спасла от жажды. Да еще с полными ведрами навстречу попалась. Стало быть, удача меня сегодня должна подстерегать. Не подскажешь, торг у вас где будет?

    -  Какой ныне торг, мил человек? - пожала плечами девушка. - Он, как реки-то разлились. Ни купцам, ни покупателям хода нет. Вот и пустует площадь. Нет никого.

    -  Реки? - навострил уши Олег. - А их у вас много?

    -  За воротами Олым разлился, - зацепила красотка ведро крючком коромысла, - а по другую сторону Сосна плещется.

    -  Так вот отчего всё так залило! - понял Середин. - У вас тут сразу две реки разлились. И обе отнюдь не ручейки… Кстати, а как селение ваше зовется?

    -  Чернавой прародители нарекли… - Девушка поднатужилась, закинула коромысло обратно на плечо. - Сказывали, от шелковицы всё округ черно было, как первый сруб ставили. С тех пор черными и зовемся.

    -  Постой еще секунду! - попросил Олег. - Подскажи, а постоялый двор у вас тут есть?

    -  Есть, отчего не быть, - попыталась пожать плечами голубоглазая туземка, но смогла шевельнуть только одним. - Токмо закрыт он ныне, да и подтоплен, вестимо. За стенами, у Сосны стоит. Ныне ведь половодье, путников, почитай, нет. От Манрозий Горбатый дома и отдыхает, пока по двору волны гуляют.

    -  Да, среди воды мне и самому ночевать неохота, - поморщился ведун. - Может, еще у кого на постой встать можно? Я бы заплатил… Может, у тебя приют найдется, красавица? Серебра отсыплю, сколько скажете.

    -  Нет! - неожиданно грубо вскинулась девушка и даже отступила на пару шагов. - Откель ты тут вообще взялся, в разлив-то самый?

    -  Ну, нет так нет, - хмыкнул Середин, несколько обиженный подобной отповедью. - Была бы честь предложена. А более отзывчивых хозяев у вас в деревне нет?

    -  Хочешь, ступай прямо до самой стены, да вдоль нее до второго двора, с чуром на воротах. Там Севар Шорник живет. У него дочь средняя на выданье. Может, он примет. Ему ныне серебро в самый раз придется. Приданое ведь давать понадобится, а еще и своих младших кормить надобно.

    -  И на том спасибо, красавица. Удачи тебе, и мужа хорошего… - Олег забрался на облучок телеги и тряхнул вожжами. - Поехали, родная. Будут тебе скоро и отдых, и ясли с ячменем.

    Найти нужный двор особого труда не составило. Земляную стену Чернавы Середин, и захотел бы, не миновал. Вдоль вала шел узкий проезд, как раз в телегу шириной; ворота, на левом столбе которых красовалась умело вырезанная, черная, как негр, личина с большими усами и бритым подбородком, трудно было перепутать с любыми другими. Похоже, от гнили деревяшку щедро пропитали дегтем и теперь мавр с запорожскими усами стал почти вечным.

    Спешившись, ведун громко постучал в ворота и, отойдя обратно к телеге, привалился к боковине возка. Спустя пару минут во дворе послышались шаги, воротина чуть приоткрылась, и наружу выглянула женщина лет сорока в потрепанном сарафане, еще сохранившем праздничную вышивку - но нитки от времени поблекли, и теперь розы, травы и птицы еле угадывались на фоне материи.