Кервин онемело мотнул головой и вышел.

Итак, значит, он проиграл – проиграл окончательно. Не по зубам оказалась ему эта загадка, неподъемной ноша. Он столкнулся с чем‑то совершенно за пределами его возможностей или даже понимания.

Или, может, он действительно только глупый мечтатель, страдающий манией величия и манией преследования – своего рода моральная компенсация за приютское детство, логическое продолжение снов о чем‑то большем?

Он нервно прошелся по комнате и остановился у окна, глядя на красное солнце, скатывающееся за изрезанную зубцами линию горизонта. Кровавое солнце . Поднявшаяся из‑за гор чернота мгновенно заволокла небо, а Кервин стоял, стиснув кулаки, и глядел на начинающий собираться туман. «Даркоувер… Для меня с Даркоувером покончено. Мир, куда я так рвался – и вот он снова вышвыривает меня. Я столько работал, из кожи вон лез, чтобы попасть сюда – и все зачем? Одно сплошное разочарование, захлопнутые перед носом двери, смерть…

С детства я понимал, что на Земле мне ничего не светит. А теперь Даркоувер недвусмысленно намекает, что и тут мне, мягко говоря, не слишком рады.

Но почему?»

Словно повинуясь неодолимой силе, Кервин сунул руку в карман и достал матричный кристалл. Каким‑то образом в том должен быть ключ ко всем тайнам. Джефф погрузился взглядом в холодные глубины кристалла, словно надеясь одним усилием воли извлечь оттуда ответы на все мучившие его вопросы.

Он задвинул шторы, отгородившись от черноты и тускло светящих сквозь туман огней космопорта, и установил кристалл на столе. Мгновение он помедлил; перед мысленным взором внезапно возникла пожилая женщина в сером халате, в неестественной позе распростершаяся на полу…

Раган пользовался этим кристаллом – и ничего.

Понимая дальним уголком сознания, что на самом деле мается дурью, Кервин сложил ладони козырьком и уставился в кристалл. Ничего не случилось. Черт возьми, может, надо сконцентрироваться как‑то по‑особому? Возможно, стоит разыскать Рагана и заставить или уговорить того научить?..

Джефф сосредоточенно вперился в кристалл, и на мгновение ему показалось, будто там, внутри, блеснул и сразу же погас тусклый огонек. Кервин одеревенело покачал головой, растянул, наверно, шейную мышцу, да и глаза устали – вот и начинает уже мерещиться всякое… Старый ведь трюк: самогипноз, хрустальные шары, прочая ерунда… Да, конечно, именно в этом дело…

Он моргнул, но огонек не гас.

Огненная булавочная головка запульсировала и ослепительно вспыхнула. Кервин подскочил, словно его прижгли раскаленным железом. Но определить источника ощущения он никак не мог. Еле слышно, с огромного расстояния донесся голос, кажется, его звали по имени…

Голова у Джеффа пошла кругом, и он стиснул края столешницы. В висках запульсировала боль.

Он услышал чужую речь – не речь даже, а беспорядочное чередование слогов. Глухое нескончаемое бормотание на самом пределе слышимости, журчание ручья, обегающего острые камни.

«Кервин, Кервин…»

«Да, это он» .

«Теперь сопротивляться бесполезно».

«Он сам найдет дорогу, если действительно на что‑то годится. Хотя бы на таком испытаний я настаиваю».

«Варвар, землянин…»

Голоса звучали до странного похоже на говор троих рыжеволосых в отеле «Небесная гавань».