И увидел девушку.

Огнем блеснули рыжие волосы, и на мгновение Кервину показалось, будто это та самая лесная фея, которую двое даркованских аристократов звали Таниквель. Но тут же он понял, что ошибся: эта девушка была гораздо более хрупко сложена, волосы ее отливали скорее золотом, чем огнем, а круглое лицо хранило детское, невинное выражение. Она смотрела на Кервина из глубины кристалла, но серые, затянутые мечтательной‑поволокой глаза были устремлены в пространство.

– Я верю в тебя , – произнесла она; казалось, слова ее эхом вибрируют прямо у Кервина в голове. – Ты нам нужен. Иди к нам .

Джефф стиснул края столешницы: костяшки пальцев побелели.

– Куда? – вырвался у него полузадушенный крик. – Куда?

Но кристалл безжизненно померк, и девушка исчезла… Эхо глупо, бессильно, отразилось от пустых стен.

Словно ничего и не было. Трясущейся рукой Кервин отер лоб, он что, совсем спятил? Галлюцинирует? Опять шутки подсознания?

И теперь ничего не оставалось, кроме как сдать числящийся за ним инвентарь, собрать чемоданы и улететь прочь, и никогда уже не возвращаться. Оставить позади несбывшиеся мечты и все смутные воспоминания. Начать новую жизнь – тихую, без происшествий, под лозунгом «Себе дороже», сложенным из мертворожденных надежд и мечтаний; смириться с горечью одиночества.

И тут что‑то всколыхнулось в душе Джеффа Кервина; кто‑то – отнюдь не кроткий, дисциплинированный связист имперской Гражданской Службы – неожиданно выпрямился в полный рост, решительно топнул ногой и заявил, четко и недвусмысленно: нет!

Так не пойдет. Чтобы какие‑то там земляне заставили его отступиться?  А городские власти – да что они о себе возомнили, черт побери?

Девушка из кристалла – наваждение, иллюзия? «Нет, – подумал Кервин, прислушиваясь к новому внутреннему голосу. – Это мой мир, и будь я проклят, если они заставят меня бежать!»

Казалось, это новое самоощущение зародилось в самых укромных уголках его души, где таилось до поры, до времени. Кервин прошелся по комнате, словно наблюдая себя со стороны, с немым изумлением. Он обвел взглядом многочисленное снаряжение – нет, почти ничего из этого больше ему не понадобится. Рассовал по карманам полдюжины безделушек на память, остальное оставил валяться там, где валяется. Поднял со стола кристалл и осторожно повесил на шею. Затем извлек из гардероба накидку, купленную в первую ночь на Даркоувере, набросил на плечи и застегнул у горла пряжку. Он бросил рассеянный взгляд в зеркало и удовлетворенно кивнул. Не оглядываясь, Джефф вышел из комнаты; мелькнула и тут же исчезла смутная мысль, что он видит ее в последний раз.

Перед дверью в коридор он остановился. «Нет, не сейчас , – четко и недвусмысленно произнес внутренний голос. – Подожди» .

Ничего не понимая, но следуя интуиции, – а что еще оставалось делать? – Кервин сел на стул и принялся ждать. Странно, однако ни малейшего нетерпения он не чувствовал. Что‑то в этом ожидании было от дежурства кошки перед мышиной норкой – уверенность, внутреннее ощущение правильности. Он тихо сидел, стиснув руки в замок и насвистывая под нос бесконечный монотонный мотивчик. Ни малейшего беспокойства он не ощущал. Прошло полчаса, час, полтора. У него затекла спина, он шевельнулся, немного изменив позу, и продолжал ждать.

«Пора» .

Снова то же интуитивное предчувствие. Кервин поднялся, машинально проверил, на шее ли матрица, и вышел в пустынный коридор. «Интересно, – отстраненно подумал он, бесшумно ступая по плиткам, – объявят они розыск, когда хватятся меня, или как? По всей видимости, объявят».