– Это не ко мне, – объявил Эллерс и потянулся за кристаллом. – Я слышал о таких, но не видал ни разу в жизни.

– Секундочку, – остановил его руку Раган. – Смотрите.

Он опрокинул в рот последние остававшиеся капли, перевернул бокал и установил на донышко кристалл, Взгляд его стал очень сосредоточенным; внезапно сверкнула крохотная ярко‑голубая вспышка, послышалось шипение, и стройная ножка бокала оплыла, прогнулась и застыла в лужице расплавленного стекла. Эллерс шумно втянул воздух и выругался; Кервин ошалело замотал головой. Но бокал так и стоял на столе – раструбом книзу, с поникшей ножкой. «Помнится, – пронеслось в голове у Кервина, – был когда‑то на Земле художник, писавший что‑то в этом роде – всякие там часы оплывшие, чашки, поросшие мехом…» Перевернутый бокал с загнувшейся ножкой смотрелся не менее сюрреалистично.

Раган вернул кристалл Кервину.

– А я так смог бы? – требовательно поинтересовался Кервин. – Или еще кто‑нибудь?

– Кто угодно, – заверил его Раган, – только надо немного потренироваться. Обычно такие кристаллы любят вставлять в детские игрушки или в чемоданные замки – ни на что серьезное малюток типа вашего все равно не хватает. Впрочем, те, что мелькают в Торговом городе, обычно и того меньше. Может, настоящий даркованин и сумел бы добиться от этого кристаллика чего‑нибудь более впечатляющего – но все равно, больше нескольких джоулей энергии за раз не выделить.

– Матричный кристалл! – пробормотал Эллерс и, ненадолго протрезвев, уставился на Кервина. – Как же, как же, великая тайна Даркоувера. Лет уже, наверно, пятьдесят в Миссии всеми правдами и неправдами пытаются разузнать о них хоть что‑нибудь достоверное. Иногда дарковане приносят маленькие камешки в Торговый город и обменивают на лекарства, линзы или всякий там ширпотреб. Эти кристаллы напрямую преобразуют энергию; ни топлива им не надо, ни отходов не остается. Но они такие маленькие… Говорят, бывают и побольше, но никто из землян их не видел.

– Ничего не понимаю, – изумленно проговорил Кервин. – Какие‑такие кристаллы?

– Психокинетические, – повторил Раган. – Понятия не имею, как они работают, но достаточно на таком кристалле сосредоточиться, и можно двигать небольшие предметы, концентрировать тепло… ну, и так далее. Насколько я знаю, таким вещам надо специально учиться; но с маленькими кристаллами все гораздо проще. – Кервин засунул кристалл обратно в карман; Раган нахмурился: – И вы ничего не знали?

– В жизни не думал, что эта штука на что‑то годится, – мотнул головой Кервин. – Так… безделушка.

– И что, значит, его мать – даркованка? – поинтересовался у Рагана Эллерс.

– Не обязательно, – ответил за того Кервин. – Отец мог купить этот кристалл или просто найти.

– Учтите, безделушка безделушкой, но стоит он очень даже ничего, – предупредил Раган. – Так что относитесь к нему бережно. Может, потому ваш отец ничего и не сказал о нем, когда отдавал вас в приют, – опасался, что отберут, если будут знать, что это за кристалл. А в Миссии, кстати, не поскупились бы, чтоб заполучить хоть вот такого малыша.

Кервин сунул руку в карман и коснулся кристалла кончиками пальцев. «Ну что за детство, – пронеслось у него в голове, – с самого, можно сказать, младенчества пребывать в уверенности, будто кристалл когда‑то принадлежал матери, что в нем может заключаться разгадка смутных, обрывочных, глубоко зарытых воспоминаний!» Почувствовав, что Раган снова смотрит на него, Кервин неловко рассмеялся и дал официантке знак принести еще вина.