– Черт побери, это нечестно, – хрипло произнес Кервин. – Ну как вы не понимаете, я же пытаюсь спасти вас. Я не могу позволить себе такого риска – оказаться орудием вашей погибели.

Таниквель склонила голову и прижалась щекой к его ладони; ее сотрясали беззвучные рыдания. Лицо Остера застыло жесткими складками.

– Кеннард, он прав, и ты сам это прекрасно понимаешь. Затягивая, ты делаешь всем нам только хуже.

Кеннард мучительно медленно поднялся на ноги и обвел всех взглядом, в котором смешивались презрение и с трудом сдерживаемый гнев.

– Трусы, все до единого! Теперь, когда у нас появился шанс что‑то противопоставить всей этой чертовой чуши…

– Ты так защищаешь его, Кеннард, потому что у тебя самого сыновья полукровки, – произнес Остер. – Тебя видно насквозь.

Кервин спрятал лицо в ладони. Ну как мог он сказать: «Я люблю вас всех. Не мучьте меня, пожалуйста!»

– Теперь, когда понятно, что со мной ничего не вышло, – с трудом выговорил он, – вы сумеете найти вместо меня кого‑нибудь другого.

– Нет! – рванулась к нему Элори; машинально – иначе она просто упала бы – Кервин подхватил ее, и девушка приникла к нему, крепко вцепившись ручками ему в плечи, уткнув ему в грудь мертвенно бледное личико. – Нет! – снова прошептала она. – Нет, я не могу отпустить тебя. Останься с нами, Джефф, что бы там ни было, останься с нами… – Голос ее оборвался.

– О Боже, – прошептал Кервин, крепко сжимая ее дрожащую мелкой дрожью фигурку. – Элори, Элори!

Потом, собрав волю в кулак, он мягко отстранил ее.

– Теперь, Элори, понимаешь, почему я должен уйти? – еле слышно, почти шепотом спросил он. – Мне и так уже хуже некуда. Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще тяжелее.

На лицах окружающих его отразились потрясение, понимание, гнев, сочувствие. Таниквель, что‑то неслышно бормоча, обняла Элори, но та вырвалась от нее.

– Нет, – пронзительным голосом произнесла она. – Если Джефф так решил, то и я так решила; все, хватит. Я… я больше не могу отдавать этому жизнь.

Она волчком развернулась к комъинам; ее била дрожь, на бледном лице под глазами залегли глубокие тени.

– Элори, – умоляюще произнесла Таниквель. – Ты не знаешь…

– Ты… да как ты можешь… ты ведь знала его любовь! – В голосе Элори появились истерические нотки; она была вне себя.

– Элори, ты… ты сама не понимаешь, что говоришь, – мягко произнес Кеннард. – Ты же прекрасно знаешь, кто ты такая.

– Я прекрасно знаю, кем я должна быть, – обрушилась на них Элори. – Хранительница, леронис , марионетка, священная девственница – без души, без сердца, без личной жизни!

Изрезанное морщинами лицо потрясенного Кеннарда побелело.

– Мы приняли тебя как своего, – негодующе повернулся он к Кервину, – и вот как ты с нами; вот как ты с ней! – Его трясло от бешенства. – Такое предательство и земляне вряд ли смогли б измыслить!

– А я еще защищал его! – хрипло произнес Раннирл. – Итак, история повторяется. Новая Клейндори, и опять с грязным землянином!

– Да! – выкрикнула Элори на грани истерики. – Ибо теперь и я знаю то, что знала Клейндори!

– Сука! Шлюха! – Раннирл наотмашь хлестнул Элори по губам. Кервин вскочил и удержал его вторично занесенную руку, но комъин брезгливо высвободился.

– В старые времена за такое, – мрачно произнес он, – тебя, Элори, ждала бы смерть, а его – смерть под пытками!

В шоке и замешательстве Кервин осознал, какую ошибку они делают.