В Земном секторе он неплохо ориентировался только в районе баров и тому подобных заведений; но не вести же Элори туда. Можно было, конечно, затребовать комнату прямо в Миссии; но такой вариант Кервин предпочитал оставить на самый крайний случай. Столь же неразумно было бы пытаться отыскать жилье в Даркованском секторе, рискуя тем, что девушку узнают; в Арилинне он один раз уже ощутил, что это такое, когда комъинов узнают на улице, и с него хватило. Оптимальным временным решением был бы отель где‑нибудь в Земном секторе.

Такси пронеслось мимо белой стены Приюта Астронавта.

– А вот тут я жил до двенадцати лет, – махнул рукой Кервин, и в который раз уже безмолвно подивился: жил ли? Если действительно земляне подстроили всю цепочку событий, что вывели комъинов на его след…

– Элори, – поинтересовался Джефф, когда они снова остались одни, – комъины когда‑нибудь уничтожали записи в приютском архиве? – Матрица, предполагал он, в принципе, могла бы стереть данные в памяти компьютера. И если бы кто‑то задался такой целью…

– Не знаю, – ответила Элори, – если и уничтожали, то еще до того, как я стала Хранительницей. Я знаю только, что Остера удалось забрать из приюта в пять лет.

Кеннард, помнится, называл это «странной историей». Но Кервину так и не удалось ее услышать.

А сейчас не время для расспросов.

Но долго еще после того, как Элори заснула, Джефф лежал и размышлял. Он метался в лабиринте, пытаясь поймать за хвост собственное неуловимое прошлое, но доступных дорожек становилось все меньше и меньше, да и те вели в никуда или оканчивались тупиками. Когда на него вышли комъины, он прекратил поиски – в конце концов, самое‑то главное, тайну своего происхождения, он раскрыл. Но некоторые загадки так и остались неразрешенными; и прежде чем навсегда улететь с Даркоувера, он обязательно сделает последнюю попытку разрешить их.

На следующее утро он вкратце рассказал Элори, в чем дело.

– Там не было обо мне никаких записей. Я видел, что выдала машина. Если б только я мог забраться туда и проверить…

– А это опасно – забираться туда?

– Ну, для жизни не опасно и увечьем не грозит. Разве что могут сунуть в каталажку за взлом и незаконное проникновение.

– Ты столько всего не успел узнать… – произнесла она. – Будь я все еще… – Она закусила губу, – я могла бы тебя… как бы забаррикадировать – у нас это называется «наложить чары» – чтобы никто тебя не увидел.

Она сильно побледнела и выглядела очень несчастной; все внутри у Кервина перевернулось при мысли о том, чем она пожертвовала ради него. Но в чем дело? В чем, собственно, разница?

– Это правда? – спросил он. – Элори, ты действительно потеряла все способности Хранительницы?

– С самого раннего детства мне говорили, – не слишком твердым голосом произнесла она, – что Хранительница… должна обязательно быть девственницей.

Такая доверчивость удивила и даже поразила Кервина. Он вспомнил; как демонстративно Элори игнорировала всевозможные распространенные среди комъинов суеверия, как отказывалась пользоваться своей положенной по статусу властью – но в одном она, оказывается, никогда не сомневалась.

Кеннард называл это «идиотскими суевериями». Но Джефф на себе испытал, как чудовищно истощает нервную энергию и выматывает работа с матрицами; определенный смысл в этом был – оберегать Хранительниц от контактов такого рода в момент, когда им надлежит быть в наилучшей возможной, форме.