Внезапное озарение обрушилось на него каменной глыбой.

О, господи! Как я раньше не догадался! Он пустил меня по ложному следу, чтобы отвлечь в драгоценные минуты рождения новых лун… Он, так много знавший об Орландо! Он, обливавший себя шипром, чтобы заглушить запах фосфора!

Блейд по‑волчьи взвыл и бросился по коридору к лестнице, ведущей в парадный зал.

Абдиас только успел крикнуть ему вослед:

– Постой! Ты ошибся один раз, как бы поспешность не подвела тебя и во второй… – Но, увидев, что Блейд не слышит его, поспешил за ним неуклюжей стариковской трусцой

Однако у лестницы странник вдруг замер, ухватившись за стену

– Нет! Кто бы ни был наш враг, я должен встретиться с ним во всеоружии. Айскалп! – И побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, к своим покоям.

Когда запыхавшийся Абдиас догнал его, Блейд стоял в дверях комнаты, с лицом таким мрачным и опустошенным, что старик невольно испугался за него. Он походил сейчас на человека, которому судьба только что нанесла последний удар – и он знал, что уже не сумеет оправиться.

– Айскалп, – прошептал странник с ненавистью, подобной которой Абдиасу еще не доводилось слышать. – Этот пес украл мой Айскалп!

С минуту они молча смотрели друг на друга – скрежещущий зубами от ярости гигант и растерянный, испуганный старик. Наконец Блейд подал голос.

– Думай, старик! Ты лучше знаешь обычаи этих тварей. Куда он мог уволочь Дика? – И, заметив недоумение Абдиаса, пояснил. – Ты сам говорил, что обряд должен быть проведен в священном месте. Где оно может быть в замке? В подвале? В каких‑то покоях?..

– Нет! – От внезапно осенившей его догадки голос Абдиаса сорвался. – Быстрее! Возможно, мы еще успеем… – Они метнулись в коридор. – Служители Хейра всегда предпочитали места на высоте. Скалы, холмы, башни… А в замках каждая из четырех башен издревле считалась посвященной отдельному божеству…

Блейд понял без лишних слов.

– И какая же? Какая из них – башня Хейра?

– Южная! Там до сих пор еще стоит алтарь… – И отчаянно, зная, что каждая секунда теперь на счету, крикнул Блейду, оседая от внезапной боли в груди, – Южная башня! Поспеши!

***

На вершине Южной башни воцарилась тьма. Уже был затушен и растоптан пламенный круг, остатки тлеющих углей выброшены из жаровни. Не светились более желтым руны, указывающие стороны света. Не сиял даже ореол, окружавший чело Орландо во время всего обряда – знак угодности творимого им божеству.

Мрак и безмолвие безраздельно властвовали здесь

Мрак особый, совершенный. Мрак истинный. Тот, что предшествует возрождению Первородного Света… Всеми порами Последний Пурпурноликий впитывал его в себя.

И когда почувствовал, что мрак сгустился до предела и напряжение его готово прорваться, вытянул руки над распростертым на каменном алтаре телом.

– Хейр, Отец Огня, – шептали пересохшие губы, – раб и слуга твой пришел к тебе. Пламени твоего жаждущий пришел к тебе. Тепла взыскующий пришел к тебе. Опали и очисти душу мою, дабы мог я служить тебе в свете и упоении…

Его никто не учил этим словам; они пришли сами, из неведомых глубин, проложили себе путь из тьмы, обожгли губы. И, словно отвечая на зов, топор вспыхнул на теле распростертого Наперсника Бога.

Кто ты, воин?

Мое имя Орландо,

Из какого ты рода, Орландо?

Я наследник благородного дама Седрика Смелого.

Какому богу ты служишь?

Я служитель Хейра Пламенноокого.