|
Затем телепатически открыл замок в двери, отделявшей от меня Квинна, и проник в спальню. Почему "проник", а не "вошел"? А потому, что это те самые "художественные декорации", которые так необходимы. На самом деле я влетел в комнату, если хотите знать. Открыть вам небольшой секрет? Никакая телепатия не заменит зоркости вампирский глаз, когда он видит что-то воочию. Телепатия – шикарная вещь, не сомневайтесь в этом, но наше зрение почти невыносимо отчетливо. Поэтому мы не уделим много внимания телепатии в этой книге. В конце концов я сенсуалист. Вид Моны, сидящей в изножье роскошной кровати под пологом на четырех столбиках, был поистине душераздирающим. Девочка испытывала такую боль, какую Квинн даже не мог себе вообразить. Даже его рука, обнимавшая ее, причиняла ей страдания. Я прикинул, не имея такого намерения, что она должна была умереть уже часа два тому назад. Почки отказали, сердечные артерии полопались, а легкие были не в состоянии наполнять-ся воздухом, чтобы она могла делать достаточно глубокие вдохи. Но ее безупречные зеленые глаза сделались огромными, когда она увидела меня, а яростный интеллект мистическим обра-зом, без всяких слов помог понять, о чем ей все это время говорил Квинн: что процессу ее уми-рания еще можно дать обратный ход, что она может стать одной из нас и быть с нами вечно. В качестве вампира. Бессмертного убийцы. Существа, стоящего за гранью жизни и смерти до скончания веков. Я знаю тебя, маленькая ведьма. Мы живем вечно. Она почти улыбнулась. Сможет ли Темный обряд исправить вред, причиненный ее несчастному телу? Нет проблем, детка. Двести лет назад я наблюдал, как старость и чахотка оставили в покое изнуренное тело мо-ей собственной матери, как только магия Темной крови проявила себя в полной мере. А в те но-чи я был новичок в этом деле, разрывавшийся между любовью и страхом осуществить транс-формацию. Это было для меня впервые. И я даже не знал, как это называется. – Дай мне совершить обряд, Квинн, – сказал я немедленно. Я увидел, как облегчение отразилось на его чертах. Он был так невинен, так растерян. Конечно, я был не в восторге, что он выше меня на четыре дюйма, но на самом деле это ничего не меняло. Я не просто так называл его "братишка". Я подразумевал это. Я сделал бы для него все что угодно. И вот она, его Мона, передо мной. Маленькая ведьма, красотка, бешеный дух, только дух, за который отчаянно цеплялось тело. Они прижались друг к другу. Я видел, как ее рука сжала его руку. Почувствовала ли она сверхъестественную плоть? Она не спускала с меня глаз. Я пересек комнату. Стал возле. Я благородно проинформировал ее. Мы вампиры, да, но у нее, такой милой и славной, есть выбор. Разве Квинн ничего не сказал ей о Свете? Он своими глазами видел Его прошлой ночью. Он, безусловно, лучше должен понимать, что такое Божественное прощение. – Но ты можешь выбрать Свет в какую-нибудь другую ночь, детка, – сказал я. Я рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать. Все это было так восхитительно. Она так долго болела, так долго страдала. И отвратительные роды, дитя, которого она ро-дила. Ребенка забрали, и я не мог проникнуть в суть истории. Но забудьте об этом. Теперь вся ее вселенная умещалась в один благословенный час, ды-шать один благословенный час без боли. Какой у нее мог быть выбор? Нет, никакого выбора у этой девочки не было. Я видел длинный коридор, неумолимо протягивавшийся перед ней все эти долгие годы, иглы, оставлявшие синяки на коже, кровоподтеки, обезобразившие все ее тело, медицинские препараты, ослабившие ее, лихорадки, близкое к агонии забытье, бессмысленные повторяющиеся сны, потеря благословенной сосредоточенности, когда позабыты уже и книги, и фильмы. И даже отсутствие полной темноты, когда больничные лампы не гаснут круглые сутки, и неизбежный больничный шум и клацанье. |
