|
Она приблизилась ко мне. Кивнула. Сухие потрескавшиеся губы. Пряди рыжих волос. – Да, я хочу этого, – сказала она. А с губ Квинна слетели еле слышные слова: – Спаси ее. Спасти ее? Но разве ее не хочет Рай? – Они пришли за тобой, – сказал я. – Твоя семья. Я не собирался говорить ничего подобного. Не заколдовал ли я сам себя, глядя ей в глаза? Но я хорошо их слышал, быстро приближающихся Мэйфейров. Визжа сиреной, на ореховую аллею въехала машина скорой помощи, длинные лимузины за ней следом. – Нет, не позволяй им забрать меня! – закричала она. – Я хочу быть с вами. – Сладкая моя, это ведь навсегда, – сказал я. – Да! Бесконечной ночи – да! Проклятью, печалям, одиночеству – да! И ты ступаешь на те же грабли, Лестат, ты, дьявол, ты хочешь этого, хочешь, жаждешь вновь видеть это, ненасытный маленький демон, не хочешь отдать ее ангелам, а они ждут, ты знаешь! Ты знаешь, что Господь благословит ее страдания, очистит ее и простит последние крики. Я придвинулся ближе, нежно оттолкнув Квинна. – Отпусти ее, братишка, – сказал я. Я поднял руку, разорвал зубами запястье и направил ей в рот струйку крови. – Придется делать это так. Сначала ей необходимо выпить немного моей крови. Она лизнула кровь. Зажмурилась. Задрожала. Потрясенная. – Иначе я не смогу ей помочь. Пей, славная девочка. Прощай, куколка. Прощай, Мона. Глава 3 Она высасывала из меня кровь, будто разрывала невидимые нити, которые поддерживали во мне жизнь, будто хотела меня убить. Ведьма обладала мною через кровь. Я судорожно вздох-нул и попытался ухватиться за столбик кровати, но, промахнувшись, мягко упал вместе с ней на ворох цветов. Наши волосы запутались в розах. Под ее бесцеремонным натиском я почувствовал, что с кровью вливаю в нее свою жизнь – сырой замок в провинции, Париж, бульварный театр, мое похищение, каменная башня, Магнус совершает надо мной обряд, огонь, одиночество, сиротские стенания, сокровища; смеялась ли она? Я видел ее зубы, вонзенные в мое сердце, в самое сердце. Я отпрянул, ошеломленный, цепляясь за ускользавшие от меня столбики, и уставился на нее. Дьяволица! Она смотрела на меня сияющими глазищами. Ее губы слегка испачканы кровью, но боль ушла, и наступил Момент, момент свободы от боли, свободы от страданий, свободы от страхов. Она просто не могла поверить в это. Во время превращения, когда человек уже не человек, но еще и не вампир, она дышала глубоко и свободно, голодный гибрид, проклятый гибрид. Ее кожа лучилась здоровой сытостью, иссохшие щеки чудесным образом разгладились, налились губы, под глазами пропали тени, наконец, ее груди приподнялись, обозначившись под хлопковой тканью пижамы, а руки приобрели прелестную округлость, такую очаровательную округлость… Да, я сластолюбивый мерзавец. Она снова вздохнула. Вздохнула в экстазе и посмотрела на меня. Да, знаю, я очень хорош собой. И еще я знал, что теперь она сможет пройти через Темный обряд. Квинн пребывал в состоянии шока. Захлебывался от любви к ней. С дороги. Я оттолкнул его. Это все мое! Я приподнял ее с цветочного ковра. Сосуд с моей кровью. Посыпались лепестки. Поэтиче-ские строчки зашелестели на ее губах "…как будто для того была я создана…" Я прижал ее к се-бе. Я хотел испить из нее свою кровь. Я хотел ее. – Маленькая ведьма, – прошептал я ей в ухо. – Ты думаешь, знаешь все, что я умею делать? Я безжалостно сжал ее. И услышал чудесный сладкий смешок. – Давай же. Покажи мне, – сказала она. Я больше не умираю. Квинн выглядел испуганным. Он обнял ее, коснулся моих рук. Он пытался заключить нас обоих в свои объятия. |
