– Ты что то очень тихая. Из за дождика грустно? Или это я на тебя тоску навожу?

Леа едва сдержалась, чтобы не огрызнуться: в последнее время сдерживать себя ей становилось все труднее, однако она понимала, что причина раздражительности – в ее состоянии. Поэтому она изо всех сил старалась держать себя в руках и не позволять эмоциям брать верх над разумом.

– Нет, – покорно ответила она, – мне с тобой никогда не грустно. Я… наверное, это действительно из за погоды. Тяжелый год нам предстоит…

Он словно взвесил на ладонях тяжелые золотые косы.

– Из Пейнкастла плохие новости, там совсем нечего есть. Нужно охотиться, чтобы добыть мяса, иначе слуги умрут с голоду.

– Слуги могут умереть с голоду?! – с ужасом переспросила Леа. – И ты будешь сам добывать им еду?

Реднор вздохнул. Откуда об этом знать девочке, которая всю жизнь провела в замке, среди достатка и сытости.

– Леа, они не могут охотиться сами, у них нет такого права, и я им его не дам – одному Богу известно, во что может обернуться такая свобода. Но им нечем кормить скот, у них нет зерна, чтобы выменять на рыбу или мясо. Они умрут, если не помочь им сейчас…

– Даже если так, что из того?

– Особенного ничего, только кому тогда сеять хлеб в следующем году?

– Но они же не все вымрут!

– Хорошо, попробуй посмотреть на это с другой стороны. Их предки, так или иначе, присягнули нам на верность. Мы должны заботиться о них, защищать от врагов.

– Бог тебе судья, Кейн. Своим усердием сохранить мир ты уже всех вокруг распугал…

– Может, все и так, но разве голод не враг? Я кормлю моих лошадей и собак, забочусь о них, и они платят мне преданностью. Если я позабочусь о моих подданных, они отплатят мне тем же. Они знают это и идут ко мне со своими бедами, жалуются. И еще… возможно, это слабость, но я не могу видеть плачущих от голода детей.

– Я тоже, – пробормотала Леа. – Ладно, Кейн, поступай, как знаешь.

Реднор вздохнул и улыбнулся – похоже, у жены настроение улучшилось.

– В конце концов, я убедил тебя… Знаешь, мне бы хоть какую нибудь весточку от отца. Не могу поверить… – Леа метнула на него взгляд, и он осекся. Как то в голове не укладывалось, что Пемброк мог сделать что то плохое с отцом. С другой стороны, будь все хорошо, Гонт обязательно дал бы о себе знать. – Он уже такой старый, – вздохнул Реднор.

Леа промолчала. В последние дни они как то не очень хорошо ладили. Кейн угрюмо поглядывал на жену, не зная, что делать – то ли не замечать, как она дуется, то ли проучить ее разок, чтобы знала, как вести себя, когда муж не в духе. Вдруг раздался стук в дверь.

– Войдите! – сказал Реднор.

Дверь распахнулась – на пороге стоял Бофор.

– Внизу вас ждет человек. Он просил передать вам вот это, – Гарри протянул Реднору перстень. Кейн сразу узнал его – это был перстень Гонта.

– Сейчас спущусь, – побледнев, тихо ответил он.

От посыльного, который оказался монахом, Реднор ничего не добился. Тот лишь скачал, что старый граф остановился в гостинице при их монастыре и попросил аббата послать кого нибудь к Реднору в Лондон. Кейн нервно защипал шрамы. Если Гонт жив, то этот перстень ни у кого больше оказаться не мог. Если мертв…

– Бофор!

– Да, милорд!

– Половина отряда едет со мной. Скажи, чтобы собирались. Ты и остальные остаетесь охранять ее светлость. Если на вас нападут, продержитесь до темноты. Я могу не вернуться к ночи, тогда постарайтесь выбраться к Херефорду и Джайлсу. Жене я ничего говорить не буду – пусть не тревожится понапрасну.