– Уехать? Там дождь и темно! Куда? А мне нельзя поехать с тобой?

– Нет, тебе со мной нельзя, – через силу проговорил Реднор. – Я тебя умоляю, не создавай мне лишних проблем. Я получил сообщение от отца: он здесь недалеко, в монастыре…

– Ты будешь спать не дома? Но я боюсь остаться ночью без тебя!

– Леа, я постараюсь вернуться. Не тревожься – Бофор присмотрит за тобой. Ты его слушайся… А на ночь возьми к себе кого нибудь из служанок. Я не могу тащить тебя в бой…

– Ты уезжаешь воевать?! – закричала она.

– Нет, нет… успокойся. Извини, у меня нет больше времени.

Реднор торопился уйти – жена расстроила его. И так нелегко на душе, а тут еще она со своими причитаниями. С другой стороны, оставить ее в слезах он тоже не мог – кто знает, вдруг они видятся последний раз. Она не успела и слова сказать, как он вдруг страстно поцеловал ее и бросился за дверь. Леа осталась стоять в недоумении. Непредсказуемость мужа обескураживала ее. Тут в комнату вошел Бофор и спросил, не нужно ли ей чего.

Она улыбнулась и потребовала, чтобы он попробовал развеселить ее.

– Хорошо выглядишь, Кейн, – бесцветным голосом проговорил Гонт, окинув взглядом фигуру сына.

– Что ты здесь делаешь?! – рассерженно спросил Реднор. – Почему ты отправил посыльного без письма? Я чуть с ума не сошел – так волновался…

– Из за меня? – последовал ядовитый вопрос.

– Наши планы могли провалиться! Что я должен был думать – ты столько времени молчал? Что с Херефордом, я тоже не знаю, и потом этот дурацкий приказ явиться сюда… Я ехал и не знал, к чему быть готовым.

– Херефорд в безопасности, я виделся с ним. Я специально приехал сюда – мне нужно сказать тебе кое что очень важное, и я не мог доверить этого бумаге. Пемброк мертв.

Перед глазами у Кейна все поплыло. Он зажмурился. Реднор очень часто не одобрял поступков Гонта, но в одном он никогда не сомневался: отец – человек чести. Будь прокляты эти кровные узы, из за них его отец стал убийцей, а сам он – рабом женщины!

– Как ты убил его?

Гонт нервно зашагал по комнате, потом вдруг резко развернулся, словно хотел отвесить сыну пощечину.

– Неужели твои мозги такие же увечные, как твое тело?

– Ты хочешь сказать, он умер своей смертью? – на радостях Кейн был готов расцеловать отца. Нет, он не убийца! Реднор с облегчением вздохнул. – Позволь своему колченогому дьяволенку присесть и успокоиться, – чуть ли не смеясь, взмолился Реднор. – Папа, я три месяца при дворе. Я слышу и думаю только о заговорах и убийствах.

– Что ты сказал? – проревел Гонт.

– Что Пемброк умер… да ты сам сказал… Почему он умер?

– Не то, – злобно затряс головой Гонт. Кейн недоумевал. Он неуверенно повторил.

– Я три месяца при дворе и, кроме как о заговорах и убийствах, ни о чем больше не слышу. Что в этом удивительного?

– Нет, еще раньше.

– Раньше? Ах, ну да – что я твой дьяволенок? Что я колченогий? – Лорд Реднор твердо встретил негодующий взгляд отца. – А что, разве это не так? Ты удивляешься тому, что говорил сам? Я уже тридцать лет твой сын, за это время можно бы и привыкнуть к моему несовершенству… Ты что, хочешь еще раз убедиться в том, какой я есть?

– Своими достоинствами похвастаешься в другой раз, сейчас не время.