– Кейн, он еще очень молод и по своему несчастный человек. Он… – Леа лихорадочно пыталась выразить свою мысль.

– Может, тебе захотелось чего то нового? – Гнев и ревность неузнаваемо исказили черты лица Кейна, шрамы из белых стали багровыми. Так он выглядел только в решающие минуты схватки. Леа в ужасе попыталась схватить его за руку.

– О Господи, Кейн…

– Он ведь моложе меня, и шрамов на нем поменьше. Он красивее! Почему ты защищаешь его? Почему? – Он рывком поднял ее с пола, схватил за плечи и затряс. Затем Кейн прикусил себе губу и отпустил Леа, оставив, однако, на ее плечах багровые пятна. – Не надо ничего говорить, по твоим глазам и так все видно. Ты просто труслива, а иначе вела бы себя, как обычная шлюха. Будь ты проклята!

Он замахнулся для удара, но она бросилась в угол комнаты, достала откуда то его ботинки и с грохотом бросила их посередине комнаты, стараясь держаться подальше от разбушевавшегося мужа.

– На, держи! Иди, убивай. Я хотела защитить его, потому что знала: если ты убьешь его, то будешь мучиться до последних дней своей жизни. Он не сделал тебе ничего плохого. Не любить человек не может! – Едва ли Реднор слышал ее. Он торопливо одевался. – Мы не можем управлять любовью, иногда нам даже не хочется, но мы все равно любим! – плакала она. – Я полюбила тебя с того первого раза, когда ты поцеловал меня, хотя я знала – эта любовь принесет мне боль и горе. Я не хочу мучиться, но ничего не могу с собой поделать. Кейн, не позорь имя, которое ты носишь, не убивай человека, который трижды спас тебе жизнь. Отправь его куда нибудь, подари ему замок, найди жену. Ты думаешь, мне не больно от случившегося?

– Судьба Бофора в моих руках. А тебя я хочу проучить раз и навсегда, потому что твои желания никогда не должны идти наперекор моим. Я отучу тебя защищать тех, кто позорит меня! Я отучу тебя похотливо смотреть на других мужчин! Я отучу тебя издеваться надо мной! Я научу тебя бояться меня по настоящему!

Щелкнула пряжка, в руках у Реднора оказался ремень. Удар – и Леа взвизгнула, второй удар, и она упала. Кричать она не могла, только беззвучно открывала и закрывала рот. Она поползла под кровать, онемев от ужаса и боли. Следующий удар заставил ее принять решение.

– Остановись! Пожалей меня, не бей! – Она встала на колени. Ремень Кейна прошелся еще раз по ее телу. Пусть он выместит злобу на ней – тогда Бофор останется жив, но… – Реднор, перестань! Я беременна!

Рука его безвольно опустилась. Леа заметила у него на лице страх и легла на бок, хныча, словно побитый зверек. В комнату вдруг ворвался ветер, и некоторое время было слышно только шуршание листвы за окнами.

– От кого?

Более гнусного и грязного вопроса Реднор придумать не мог. Он отлично знал – это его ребенок. Теперь ему стали понятны взгляды и смешки на спиной придворной публики, когда его жена отговаривалась недомоганием от тех или иных шумных развлечений. Вот в чем, оказывается, дело.

Леа с трудом поднялась на ноги. Кейн посмотрел на нее – он еще никогда не видел ее такой бледной; затем развернулся и вышел из комнаты. Спускаясь вниз, он натолкнулся на Бофора. Тот ждал его, понимая, что должен быть наказан. Коротким ударом сбив Гарри с ног, Реднор прошел мимо и вышел из дома. На улице накрапывало. Он спешно оседлал лошадь и поехал от дома прочь, не взяв с собой ничего – ни меча, ни щита, ни даже кинжала. Вскоре он добрался до монастырской гостиницы – той, где остановился отец. Реднор тихо прошел к нему в комнату и лег на пол рядом с постелью Гонта.

21

Проснувшись утром, старый Гонт чуть было не наступил на сына. Ни капельки не удивившись, он осторожно подобрал ноги и так сидел некоторое время, вглядываясь в его изуродованное лицо.