– Именно поэтому я и стараюсь тебя заинтересовать, – с улыбкой сказал Кейн, мысленно задаваясь вопросом, что же занимает женский ум, если его вообще что то занимает.

– Нет, нет! Мне очень интересно! Если вы стерпите мое непонимание и согласитесь проявить немного терпения, чтобы я поняла ваши объяснения… Конечно, я бы очень хотела знать, что происходит в мире, но отец говорит только об охоте и азартных играх, а мама так рада жить в тишине и покое, что ни слова не хочет слышать о войне. Помню, когда я была еще маленькой, вокруг все постоянно воевали, а в доме часто толпились незнакомые рыцари… Мама тогда все время плакала. Из за чего все это?

Лорд Реднор в задумчивости провел рукой по лицу, слегка дотронулся до шрама у рта. Надо найти простые слова, чтобы объяснить этому ребенку, который смотрел на него сейчас с нескрываемым любопытством, почему ее мама плакала, когда шла война. Стоило ли вообще с ней разговаривать? Она все равно ничего не поймет, у Реднора на этот счет не было и тени сомнений: встреченные им женщины, за исключением этой дьяволицы Джоанны Шрусбери, никогда ничего не понимали. И все таки любопытство его невесты льстило самолюбию – она походила на ребенка, замершего в ожидании сказки. Ничего страшного не случится, если он кое что расскажет ей.

Для Леа услышать о том, что творится вокруг, было таким же чудесным подарком, как и чтение нового романа. Новости доходили до них медленно, а поскольку Пемброк редко задерживался в родовом замке, толстыми стенами которого ограничивался мир для его жены и дочери, то многие события так й оставались им неизвестными. Жизнь Леа заполняли домашние хлопоты, возможно, этим и следовало ограничиться. Лорд Реднор, как и все окружающие, не учитывал тот факт, что жизнь с таким отцом, как граф Пемброк, не могла оставить девушку безучастной к происходящему в стране. Ей до всего было дело, и она, конечно же, хотела узнать побольше о том, что выходило за пределы повседневных забот.

– Когда умер старый король Генрих… Или нет, начну еще раньше, чтобы тебе было понятней… У короля Генриха был единственный законнорожденный сын. К сожалению, принц, возвращаясь из Франции, утонул. Король очень хотел сохранить трон за своей семьей, а больше законных сыновей у него не было. Тогда он заставил баронов принести клятву верности его дочери, принцессе Матильде.

– Вы, милорд, хотите сказать, что страной может править женщина? – не смогла скрыть удивления Леа.

Собеседник ее отметил про себя, что пока она правильно улавливала суть дела.

– Немного терпения… Дай мне рассказать по порядку, иначе мы погрязнем в мелочах и отклонимся в сторону. Одни бароны готовы были признать ее королевой, другие нет… Все поклялись ей в верности, но потом даже ее сторонники пожалели об этом.

– Почему? Неужели из за того, что она была женщиной? – недоумевала Леа.

– Нет, дело не в этом. Она оказалась заносчивой и властолюбивой. Мужчинам такое прощается, но в женщине – это просто невыносимо! Как только Генрих умер, некоторые отправили секретные послания королевскому племяннику Стефану Блуасскому. Он очень славный, этот Стефан, – общительный, красивый и отличный воин… Вот только с головой у него не все в порядке – глуповат. Но учти – разговор об этом сочли бы изменой, поэтому не стоит его никому пересказывать.

– Я не пророню ни слова о нем, разве что вы сами прикажете мне сделать это, – с готовностью заявила Леа.

Реднора поразила ее решительность, но тут же он сообразил, что она просто послушный, воспитанный ребенок, и продолжил свой рассказ.

– Поначалу все были довольны, кроме разве что внебрачного сына короля Роберта Глостера, метившего на трон. Мой отец долго колебался, но, в конце концов, последовал примеру друзей и тоже принес клятву верности Стефану.