Скоро полночь, и все без толку. Келп знал: Джон и Мэй совсем не в восторге от того, что он в последнее время слишком часто вмешивается в их частную жизнь. Поэтому он твердо решил, что не появится в их номере раньше часа ночи. Но как убить оставшееся время? За стенами здания оживал Нью-Йорк, готовясь к очередному ночному загулу. Поэтому окна в «Н-Джой» постепенно гасли, и вскоре все здание было практически темным, если не считать призывно мигающих огней коктейль-бара в углу. Келп решительно направился туда.

Коктейль-бар представлял собой вытянутое полукруглое помещение с низким потолком, нависающим над стойкой. Преобладающим цветом в интерьере был пурпурный, а электрическое освещение отсутствовало. Зато на каждом столике горели свечи в подсвечниках из темно-красного стекла. Именно отражение их колеблющегося пламени в блестящих черных пластиковых поверхностях столов и являлось основным источником света. Вокруг были расставлены низкие мягкие кресла, сесть в которые было равносильно попытке плюхнуться на гигантский пончик с повидлом. Три столика были заняты шушукающимися разнаряженными парочками, пьющими «стингер» или нечто и того похуже. У бара находились две женщины: официантка в черном фартуке и посетительница, положившая локти на стойку. Рядом с ней на стуле лежала видавшая виды сумочка. Судя по кислому выражению лица женщины, стоявший перед ней стакан был скорее наполовину пуст, чем наполовину полон.

Барные стулья были высокими, с широкими и мягкими фиолетовыми сиденьями. Келп занял один из них, на равном удалении от обеих женщин, оперся предплечьями на стойку и уставился на строгого усатого бармена, занятого изготовлением двух «стингеров». Официантка унесла стаканы с коктейлями, и бармен обратил свое внимание на Келпа.

– Слушаю, сэр,– произнес он, проводя по стойке бумажной салфеткой.

– Бурбон.

Бармен кивнул и замер в ожидании продолжения заказа, но Келп молчал.

– И? – Наконец, не выдержал бармен.

– Думаю, полный стакан бурбона. И кубик льда.

– Это все? – Под усами появилась слабая улыбка.– Не часто в нашем заведении услышишь такой заказ.

– Но у вас же есть бурбон?

– Конечно. Но большинство клиентов предпочитает к нему еще что-нибудь. Может быть, немного прекрасного сладкого вермута? Вишенку? Лимонную цедру? Дольку апельсина? Ангостуру? Трипл-сек? Амаретто?

– Как-нибудь в другой раз.

– Ладно, бурбон так бурбон.

Бармен отошел, и женщина, сидящая слева от Келпа, произнесла:

– Привет.

Он посмотрел на нее. Ей было где-то в районе тридцати пяти лет, и она была привлекательна той красотой, которая предполагает, что женщина об этом не догадывается и не старается это подчеркнуть. Настроение у нее было явно не праздничным. Судя по голосу, с одной стороны, ей не очень-то и хотелось общаться, но с другой – это ей было сейчас необходимо, и женщина делала это через силу.

– Привет,– ответил Келп.

Она кивнула; начало положено.

– Откуда ты? – спросила она.

– Кливленд, штат Огайо. А вы?

– Ланкастер, штат Канзас. Я подумываю вернуться туда... когда-нибудь.

– Логично, если вы там живете.

– По-моему, меня тут бросил муж.

Странно. Второго стакана нигде не было видно.

– Возможно, он задержался в туалете,– предположил Келп.

– Это случилось еще в понедельник.

«Ага. А сегодня – среда»,– подумал он. Бармен принес стакан с бурбоном и льдом и поставил его перед Келпом на салфетку.

– Спасибо,– поблагодарил он и обратился к женщине.– Это случилось здесь, в Нью-Йорке? Он просто исчез?

– Не исчез, а бросил меня. Мы приехали в воскресенье, а в понедельник он сказал: «Энн-Мэри, у нас ничего не получается», собрал чемодан и свалил.