|
Этого мы никогда не докажем, но я поставил бы свою пенсию на то, что у «несчастного случая» были две взаимосвязанных причины: во‑первых, его брат, опытный сотрудник службы безопасности, узнал о нем слишком многое, а во‑вторых, ван Гельдер хотел избавиться от жены, которая стояла между ним и любовницей, еще до того, как наиболее симпатичные черты Труди выплыли наружу. Этот человек холоден, как лед. Это – калькулятор, совершенно беспощадный и полностью лишенный того, что мы могли бы назвать нормальными человеческими чувствами.
– Вы не доживете до пенсии, – мрачно заметил де Граф. – Возможно. Но именно так и обстояло дело. Мы свернули в улицу над каналом, где стояла церковь Гудбоди. И увидели прямо перед собой голубой полицейский пикап, миновали его, не останавливаясь, затормозили у входа в церковь вышли. Сержант в мундире спустился с крыльца, чтобы нас поприветствовать, и если вид двух калек, которых он узрел перед собой произвел на него какое‑то впечатление, то он хорошо это скрыл. Пусто, господин полковник, – сообщил он. – Мы были даже на колокольне. Де Граф отвернулся и взглянул на голубой пикап.. Если сержант Гропиус говорит, что там никого нет, значит, там никого нет. – Он помолчал, потом медленно продолжал, – ван Гельдер хитер. Это мы теперь знаем. Его нет в доме Гудбоди. Мои люди блокировали обе стороны канала и улицу. Стало быть, его здесь нет. Он где‑то в другом месте. Да, в другом месте, но все же он здесь, – возразил я. – Если мы его не найдем, как долго вы оставите оцепление? Пока не перетряхнем и не проверим каждый дом на этой улице. Два часа. Может быть три. – А потом он мог бы уйти? – Да. Если бы, конечно, он тут был. – Он здесь, – уверенно сказал я. – Сегодня суббота. Строители в воскресенье сюда приходят? – Нет. – Это даст ему тридцать шесть часов. Сегодня ночью, а возможно, даже завтра вечером он спустится вниз и исчезнет. – Моя голова, – де Граф снова приложил платок к ране – у пистолета ван Гельдера очень твердая рукоятка. Боюсь, что... – Тут, внизу, его действительно нет, – пояснил я терпеливо. – Обыски в домах – пустая трата времени. И я совершенно уверен, что он не сидит на дне канала, сдерживая дыхание. Итак, где он может быть? Я изучающе посмотрел на темное, в изодранных тучах, небо. Глаза де Графа последовали за моим взглядом. Черный силуэт огромного подъемного крана казался почти достигающим облаков, конец его массивной горизонтальной стрелы терялся и темноте. Этот кран всегда представлялся мне странно грозным, а нынешним вечером, принимая во внимание то, что пришло на ум, он выглядел особенно мрачно и зловеще. – Конечно, – прошептал де Граф. – Конечно. – В таком случае я иду туда! – Это безумие! Чистое безумие! Поглядите на себя, на свое лицо. Вы недостаточно хорошо себя чувствуете для подобных упражнений! – Я чувствую себя прекрасно. – Тогда я иду с вами, – решительно заявил де Граф. – Нет. – У меня есть молодые, ловкие сотрудники... – Вы не имеете морального права требовать этого от кого бы то ни было из своих людей, а молодость и ловкость тут ни причем. И не настаивайте – бессмысленно. Кроме того, ситуация не годится для прямой атаки. Это надо сделать тихо, украдкой, либо вообще не делать. – Он вас увидит, – де Граф, сознательно или нет, но принял мою точку зрения. – Вовсе нет. С той высоты, где он сейчас, все внизу тонет в темноте. – Мы можем подождать, – настаивал он. – Ведь до утра понедельника ему придется спуститься. |
