|
Четверть часа спустя панна Жежуховская попросила, чтобы ее познакомили с Вокульским, а еще через четверть часа сообщила ему (потупив при этом глаза), что, по ее мнению, исцелять раны истерзанного, безмолвно страдающего сердца - благороднейшая роль женщины. Однажды, в конце марта, Вокульский, придя к панне Изабелле, застал ее в отличном настроении. - Прекрасная новость! - воскликнула она, необычно приветливо здороваясь с ним. - Вы знаете, приехал знаменитый скрипач Молинари. - Молинари? - повторил Вокульский. - Ах да, я слышал его в Париже. - И вы говорите о нем с таким равнодушием? - удивилась панна Изабелла. - Разве вам не нравится его игра? - Признаюсь, я даже не особенно внимательно слушал... - Не может быть! Значит, вы не были на его концерте... Шастальский (положим, он всегда преувеличивает) сказал, что, только слушая Молинари, он мог бы умереть без сожаления. Вывротницкая в восторге от него, а Жежуховская собирается устроить раут в его честь. - Насколько я могу судить, это довольно заурядный скрипач. - Помилуйте, что вы! Рыдзевскому и Печарковскому представился случай видеть его альбом с отзывами... Печарковский говорит, что этот альбом преподнесли Молинари его поклонники. Так вот все европейские рецензенты называют его гениальным. Вокульский покачал головой. - Я слушал его в зале, где самые дорогие места стоили два франка. - Не может быть, это был, наверное, не он... Он получил орден от папы, от персидского шаха, у него титул... Такие награды не достаются заурядным скрипачам. Вокульский с изумлением всматривался в разрумянившееся лицо и блестящие глаза панны Изабеллы. Эти аргументы были так красноречивы, что он усомнился в собственной памяти и ответил: - Возможно... Однако панну Изабеллу неприятно задело его равнодушие к искусству. Она нахмурилась и весь вечер была с ним холодна. "Глупец я! - думал он, уходя. - Вечно я суюсь с чем-нибудь таким, что ее раздражает. Если она меломанка, то мое мнение о Молинари может ей показаться святотатством..." Весь следующий день он упрекал себя в непонимании искусства, примитивности, бестактности и даже в недостаточном уважении к панне Изабелле. "Несомненно, - думал он, - более талантлив тот скрипач, который понравится ей, нежели тот, который пришелся бы по вкусу мне. Надо быть нахалом, чтобы с таким апломбом высказывать свое суждение, тем более что я, вероятно, не сумел оценить его игру..." Ему было очень стыдно. На третий день он получил от панны Изабеллы коротенькую записочку. "Сударь, - писала она, - вы должны помочь мне познакомиться с Молинари, только непременно, непременно... Я обещала тете, что уговорю Молинари играть в пользу ее приюта; следовательно, вы сами понимаете, насколько это для меня важно". |
