|
.. - Вы слышали, что он говорил о Стахе? - спросил Жецкий. - Правду говорил. И весь город твердит то же самое. Только напрасно его называют банкротом: на самом деле он принадлежит к полоумным того разряда, которых я называю польскими романтиками. Жецкий смотрел на него почти со страхом. - Да не смотрите вы так на меня, - спокойно продолжал Шуман, - а лучше подумайте: разве я не прав? Ведь этот человек ни разу в жизни не действовал разумно... Будучи официантом, он мечтал об изобретениях и университете; поступив в университет, начал баловаться политикой. Потом, вместо того чтобы наживать деньги, стал ученым и вернулся сюда гол как сокол, так что, если бы не Минцелева, умер бы с голоду... Наконец, принялся сколачивать состояние, но не из купеческого расчета, а чтобы завоевать барышню, которая прослыла кокеткой. Но и этого мало: получив и барышню и состояние, он бросил и то и другое... И вот где он теперь, что делает?.. Ну скажите же, если вы такой всезнайка! Полоумный, совсем полоумный, - махнул рукой Шуман. - Чистокровный польский романтик, который вечно ищет чего-то нереального... - И вы повторите это в глаза Вокульскому, когда он вернется? - спросил Жецкий. - Я ему это сто раз говорил, а если теперь не скажу, то лишь потому, что он не вернется... - Почему же не вернется? - чуть слышно спросил Жецкий, бледнея. - Не вернется потому, что либо свернет себе где-нибудь шею, если вылечится от помешательства, либо увлечется какой-нибудь новой утопией... например, открытиями мифического Гейста - по-видимому, тоже патентованного безумца. - А вы, доктор, никогда не увлекались утопиями? - Увлекался по той причине, что заразился от вас. Однако вовремя опомнился, и это обстоятельство позволяет мне нынче ставить самый точный диагноз при подобных заболеваниях... Ну, снимите-ка халат, посмотрим, каковы последствия сегодняшнего вечера, проведенного в веселой компании. Он осмотрел Жецкого, велел ему немедленно лечь в постель и впредь не превращать своей квартиры в кабак. - Вы тоже недурной образчик романтика, только у вас было меньше возможностей выкидывать глупости, - заключил доктор. И он ушел, оставив Жецкого в весьма мрачном настроении. "Ну, твоя болтовня, пожалуй, повредит мне больше, чем пиво", - подумал Жецкий и прибавил вполголоса: - Все-таки Стах мог бы хоть словечко черкнуть... черт знает какие мысли в голову лезут... Болезнь приковала Жецкого к постели, и он отчаянно скучал. Чтобы как-нибудь скоротать время, он в бесчисленный раз перечитывал историю консульства и империи или размышлял о Вокульском. Однако эти занятия не успокаивали, а лишь растравляли его... История напоминала ему о чудесных деяниях одного величайшего победителя, с династией которого Жецкий связывал мечты о счастливом будущем человечества, а династия между тем погибла под копьями зулусов. |
