А сейчас у Карла Марии Родерика и так далее имелся в наличии целый день, который некуда девать, задержка в космопорте Борго, извинения капитана «Ласточки», принесенные всем пассажирам в письменном виде, и ездовая платформа с артритными сочленениями, взятая в аренду у местного проходимца-механика за полфлорина в час.

    И все из-за того, что где-то на трассе активизировались флуктуации класса 2А-7+, они же «гули-гули», и направление оказалось «временно блокировано».

    - Жизнь неумолимо налаживается, - сказал Карл сам себе.

    Этой поговоркой он частенько успокаивал расходившиеся нервы.

    - Дурындын! - согласилась платформа, подскочив на выбоине.

    Не выдержав, Карл остановил подлую тварь, спустился на землю и зашел к платформе с тыла. Здесь, прямо на оградительном поручне, хотя инструкция категорически возражала против такого вопиющего разгильдяйства, была наклеена гематрица, полученная в гараже. Краешек гематрической печати, сообщавшей платформе энергию для движения, отклеился и трепыхался на ветру.

    - Ах ты, досада! - повторил Карл, вздыхая.

    Его костюм, украшенный металлизированным галуном на обшлагах и отворотах, промок от пота. А шляпа с лентой, из-за которой торчала искусственная роза, покрылась пылью.

    - Руина, чтоб тебя…

    Будь платформа оборудована стандартным двигуном, он же «двигатель универсальный», отклеившийся край гематрицы не играл бы особой роли. А так, когда энергия печати взаимодействует с таратайкой напрямую, без рукотворных посредников - даже крошечное, самое пустячное отклонение…

    И клея, как назло, нет.

    Карл послюнил палец, смочил слюной треклятую гематрицу и прижал к поручню. Поначалу все выглядело лучше некуда. Но стоило налететь легкому ветерку - и гематрица вновь заполоскала флагом неповиновения.

    Механик в гараже, арендуя досточтимому клиенту «лучший кабриолет на планете», заверял, что езда на «лучшем кабриолете» - сплошное удовольствие. В эти минуты механик выглядел человеком, заслуживающим доверия. Как подсказывал жизненный опыт Карла, именно таким людям следует доверять в последнюю очередь.

    К сожалению, в данном случае жизненный опыт опоздал с подсказкой.

    Лицо Карла исказила гримаса раздражения. Это лицо, сотканное из противоречий, казалось, было создано для различного рода гримас. «Не дурак выпить!» - утверждали красные склеротические жилки на кончике носа. «Но меру знает!» - возражали живые, любопытные глазки, ярко блестя из-под лохматых бровей. «Повидал разное!» - вмешивались в разговор морщины на лбу, подведенные согласно моде темно-бордовой краской. «А толку?» - насмехались губы, пухлые и наивные, как у ребенка. «Действительно…» - соглашалась трогательная ямочка, абсолютно неуместная на волевом, лошадином подбородке.

    Этот спор мог длиться вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока некий Карл Мария Родерик О'Ван Эмерих коптит небеса.

    - Зар-раза! - вдохновенно подвел итог Карл, делая неприличный жест.

    - Синьор! А вы ее жучиной смолкой! - посоветовали из-за кустов клеродендрума.

    Карл повернулся к кустам. Жесткие листья, заостренные и зубчатые по краю, отбивали охоту не только прятаться в их гуще, но и подходить близко.

    - Чем? - спросил он у доброжелателя-невидимки.

    - Смолкой!

    - Это я понял. - Говорить с кустами было непривычно.