- Эта кукла моя, - медленно, словно говоря с умственно неполноценным, сообщил Карл, стараясь вполглаза следить за дорогой. - Я купил ее в лавке. У торговца. Заплатил деньги, и все такое.

    - Эта кукла наша. - Мальчишка кивнул невпопад, как если бы соглашался. Прядь иссиня-черных волос упала ему на лоб. - Мы ее сделали. Тетушка Фелиция и я. А вы ее купили. Сначала мы ее сделали, а потом уже вы ее купили, синьор. Поэтому она сперва наша, а после - ваша. Вы не бойтесь, я не стану ее у вас отбирать. Я ради правды.

    - А я и не боюсь. Говоришь, тетушка? А кто твои родители?

    - Сирота я.

    Ответ юного умника прозвучал с исключительным равнодушием. Чувствовалось, что к сиротской доле Лючано привык и особых неудобств не ощущает.

    - Мамаша родами умерла, я ее и не знал-то вовсе. А папаша на шняге летал, на «Крошке Сьюзен», вторым пилотом. Контрабанду возил: табак, жженку, «горячие пальчики». С кем надо, не поделился, его и зарезали в прошлом году. - Лючано почесал в затылке и подвел итог: - Хорошо, что зарезали.

    - Хорошо? Почему?

    - Так он ведь граппой нальется по самые уши и задницу ремнем порет…

    Остановив платформу, Карл повернулся к мальчишке. Возможно, подумал он, судьба решила возместить мне часть моральных убытков, связанных с задержкой рейса. Исцарапанный болтунишка Лючано - это шанс не тратить лишнее время на поиски изготовителя марионеток, опрашивая всю деревню и натыкаясь на врожденную скрытность крестьян, родившихся и выросших в глухом захолустье.

    - Ты - невропаст?

    - Кто? - обиделся мальчишка. - Сами вы, синьор…

    - Нет, ты меня неверно понял!

    - Верно я вас понял. Вернее некуда. Пустите, я слезу… лучше пешком дойду…

    - Да погоди ты, дурила! Ты умеешь ею управлять? Марионеткой? Если покажешь мне, как это делается, я дам тебе флорин. Целый флорин, а?

    Теперь уже мальчишка, забыв, что собирался оставить платформу и топать пешком, смотрел на Карла как на умалишенного.

    - Я не вру. Покажешь, как управлять куклой, и я дам тебе флорин. Честное слово.

    Вместо ответа Лючано перехватил брамайна за коромысло, звонко щелкнул по гематрице - и кукла затанцевала.

    - Давай флорин, - сказал маленький прохвост.

    - Так я и сам могу. - Карл кинул ему монету. Денег было не жалко. Жалко было, что мальчишка его обманул, сам того не желая. - Так любой может. Мне бы по-настоящему, без печати. Чтоб невропаст… гм-м-м… Чтоб кукольник за нити… Эх ты, хитрец!

    Лючано с сочувствием шмыгнул носом.

    - А-а… Нет, синьор, за нити я не умею. Тетушка Фелиция умеет. А меня не учит: говорит, никому это теперь не нужно. Хотите, я познакомлю вас с тетушкой? Она вам покажет. Вы ей дадите за это флорин, а мне еще четверть флорина, за расторопность.

    Кивнув, Карл забрал у мальчишки фигурку брамайна. Двумя щелчками остановил марионетку, вгляделся в потешное личико: длинный горбатый нос, жалобные глаза коровы. Обычная бесстрастность, свойственная расе брамайнов, здесь превращалась в страдальческое ожидание. Словно игрушка предвидела неприятность, но надеялась: а вдруг пронесет мимо?

    - Я помогал делать голову. - Мальчишка, похоже, долго молчать не умел. - Голову и лицо. Нос я вообще делал один, без тетушки. Я всегда знаю заранее, какое должно быть лицо. А получается не всегда. Вот скажите, синьор Карлос, отчего так: знаешь, а не получается? Тетушка говорит: я, когда работаю, рожи корчу. А я не рожи корчу.