Для гематров - лучше не придумаешь.

    От виллы послышались голоса и нарочито громкий, неестественный хохот. Так смеются люди, стараясь показать окружающим, как им весело. Людское толпище сошло половодьем со ступеней здания и - сверкая драгоценностями, мигая лазерными псевдошнуровками, мерцая флюоресцентным макияжем! - потекло в сторону лужайки. «Ого! - подумал Лючано, отходя в сторонку. - А изрядная компания гуляет!»

    Он оценил навскидку: человек триста, не меньше.

    - Мэтр Борготта?

    - Да, это я. Мое почтение, мар Шармаль.

    Лючано сразу догадался, кто перед ним. Хотя, когда они связывались по видеоканалу, клиент зачем-то блокировал изображение.

    - Вы пунктуальны. Я рад.

    Радости на лице и в голосе молодого гематра было не больше, чем в строке бегущего по дисплею текста. Впрочем, к каменным лицам и отсутствию интонаций у гематров давно привыкли все, кто хоть изредка имел с ними дело.

    - Это Адель.

    Шармаль-младший держал под руку ослепительно красивую рыжеволосую девушку в платье из квинтилийской чесучи. Безумно дорогой материал менял прозрачность в зависимости от каприза владелицы платья. Сейчас чесуча фактурой напоминала мокрую ночную сорочку из батиста, скорее раздевая, нежели одевая хозяйку.

    Девушка с вызовом показала Тарталье язычок: острый и хищный. Глаза ее горели от возбуждения и большой дозы фаирита. В отличие от спутника, негематрийке были доступны эмоции, наркотические и естественные.

    Цена за сутки «эскорт-услуг» такой Адели могла соперничать с гонораром за разовое выступление «Вертепа». Особенно если девица заказывалась по каталогу «Нуаре Папильон», куда входили лишь специально обученные «бабочки», знакомые, помимо прочего, с лазерным скальпелем нейрокосметолога.

    - Ваши работники готовы?

    - Разумеется. Можете начинать веселиться в любой момент.

    - Без предупреждения?

    - Без предупреждения.

    - Люблю иметь дело с профессионалами. - Узкие губы Шармаля сложились в мертвую, искусственную улыбку. Марионетки тетушки Фелиции улыбались куда живее. Но даже это далось молодому гематру с видимым усилием. - Вы мне нравитесь, Борготта.

    - Благодарю, мар Шармаль.

    - Не за что. Оставайтесь здесь. Я пойду веселиться. Я очень хочу веселиться.

    И Шармаль-младший в сопровождении рыжей Адели неуклюже вскарабкался на эстраду. Не по лесенке взошел - так взобрался, едва ли не вполз, словно моллюск в раковину.

    «Я очень хочу веселиться, - повторил про себя Лючано. - Бедняга».

    Для сверхрационалиста-гематра это уже равнялось подвигу.

    Сын банкира скованно, механически раскланялся. Затем он подумал, повернулся к гостям спиной и, приспустив брюки, показал всем задницу. Тощую, маловыразительную, абсолютно не смешную задницу. Небось специально смотрел это идиотское комик-шоу Кадди Гая, понял Лючано. Исчислял, взвешивал, измерял и запоминал в мельчайших деталях. Теперь пытается копировать.

    В воцарившейся тишине натянуто хихикнула дама с лотосом, растущим из ее виска.

    На эстраде объявился еще один гематр, сверстник хозяина виллы. Он заранее нарядился клоуном-бисексуалом из передачи «Мы идем к вам!»: кожаная жилетка на голом, безволосом торсе, бриджи в обтяжку, шелковый галстук с драконами. Глаза и губы «би-клоуна» были ярко накрашены; он хлопал накладными ресницами и каждую секунду приглаживал и без того зализанные волосы.