Реймонд Карвер. Кулёчки
Октябрь, хмурый день. Из окна моей гостиницы этот среднезападный город просматривается слишком хорошо. Я вижу, как загораются огни в зданиях, как из высоких труб толстыми клубами поднимается дым. Хоть бы не видеть всего этого. Я хочу передать историю, которую мне рассказал мой отец в прошлом году, когда я заезжал в Сакраменто. Историю о событиях, в которых он участвовал за два года до того, как они с моей матерью развелись. Я торгую книгами. Представляю широко известную фирму. Мы выпускаем учебники, и штаб квартира у нас - в Чикаго. Я работаю на территории Иллинойса, захватываю часть Айовы и Висконсина. Приехал на конференцию Западной Книгоиздательской Ассоциации, когда мне пришло в голову съездить на несколько часов навестить отца. Я понимаете ли, не видел его со времени развода. Поэтому я достал из бумажника его адрес и отправил ему телеграмму. На следующее утро отправил багаж в Чикаго и сел на самолет до Сакраменто. Мне потребовалась минута, чтобы его отыскать. Он стоял со всеми остальными - то есть, у ворот: седые волосы, очки, коричневые брюки с несминаемыми стрелками. Здравствуй, папа, - сказал я. Он ответил: Лес. Мы пожали друг другу руки и пошли к терминалу. Как Мэри, как дети? - спросил он. Все нормально, - ответил я, и это была неправда. Он открыл белый кулек с конфетами. Сказал: Я тут маленький гостинчик купил, может быть, отвезешь. Тут немного. Чуть-чуть миндаля в шоколаде для Мэри и мармелад для ребятишек. Спасибо, - сказал я. Не забудь, когда поедешь, - сказал он. Мы отступили, пропуская каких-то монахинь, бежавших на регистрацию. Кофе или выпьем что-нибудь? - спросил я. Как ты хочешь, - ответил он. - Но я не на машине. Мы нашли бар, взяли выпить, закурили. Вот так, - сказал я. Да уж, - отозвался он. Я пожал плечами и сказал: Да. Я откинулся на спинку и глубоко вдохнул, втягивая дух скорби, который, казалось мне, витал над его головой. Он сказал: Я так думаю, чикагский аэропорт раза в четыре побольше этого. Еще больше, - ответил я. Я так и думал, что большой, - сказал он. Давно ты носишь очки? - спросил я. Порядком, - ответил он. Он отпил большой глоток и перешел к делу. Хоть умри из-за всего этого, - сказал он. Его массивные руки лежали на стойке по бокам стакана. - Ты образованный человек, Лес. Ты и рассуди. Я наклонил пепельницу на ребро, прочитал надпись на донце: "Клуб Харры / Рино и озеро Тахо / Вы отлично проведете время." Эта женщина работала в "Стэнли Продактс". Миниатюрные ручки и ножки маленькие, волосы черные, как смоль. Не первая красавица на свете. Но что-то в ней подкупало. Ей было тридцать, с детьми. Но она была приличная, несмотря на то, что случилось. Твоя мать всегда у нее покупала: веник, швабру, какую-то начинку для пирогов. Ты знаешь мать. Была суббота, и я сидел дома. Твоя мать куда-то ушла. Не знаю, куда. Она не работала. Я был в гостиной, читал газету, кофе пил, и тут стучат в дверь, пришла эта женщина. Салли Уэйн. Сказала, что принесла кое-что для миссис Палмер. Я мистер Палмер, говорю. Миссис Палмер дома, говорю, нет. Приглашаю ее зайти, мол, я заплачу за товары. Она не знала, заходить ей или нет. Стоит в дверях и бумажный кулечек держит - и чек на него. Дайте, я это возьму, говорю. Вы бы зашли, посидели, пока я деньги поищу. Да ничего, говорит. Будете должны. Многие так делают. Ничего страшного. Улыбается мне, мол, ничего страшного. Нет-нет, говорю, у меня есть. Я уж лучше сейчас заплачу. Что вам лишний раз ходить туда-сюда, да и мне не хочется должаться. Заходите, говорю, и открыл дверь. Невежливо ее было держать на пороге. Он кашлянул и взял у меня одну сигарету. Где-то в баре засмеялась женщина, я поглядел на нее и снова прочел надпись на пепельнице. |
