— Как ты себе это представляешь, Андрей Григорьевич? — затряс головой следователь. — Потерпевшая, можно сказать, прямо указывает совсем на другого человека, а мы уважаемого писателя в казематах гноить будем? Да нас потом общественность сожрет! И с Москвы плюха такая прилетит! Если не поймаем этого Литератора, чую, вообще нас расформируют, а меня на пенсию спровадят.

— Дайте мне пару дней, Никита Егорович. Я найду Рубилина.

Но сговорчивый, понимающий Горохов будто куда-то делся. Вместо него другой, сердитый и нетерпеливый Горохов тыкал в меня пальцем на каждом слове:

— Ты и Туза обещал найти. И Литератора. А в итоге что? Никого у нас нету, кроме ложно обвиненного уважаемого писателя.

— Пусть так. Нельзя сейчас его выпускать… Пусть настоящий Литератор думает, что мы взяли маньяка. Иначе он на дно заляжет, глубоко. Два дня мне надо… Есть кое-какие мыслишки. Проверить нужно.

— Сутки, Андрей! У тебя сутки! Больше дать не могу… Эх! Прибавится за эти сутки у меня седых волос… Лишь бы совсем не выпали.

* * *

— Ну что? Получилось? Что говорит? — забросал я Свету вопросами, когда она вышла из здания больницы.

— Молчит Приходько… — задумчиво сказала Света. — Не идет на контакт.

— Черт! Неужели из-за стресса можно так головой двинуться?

— Что? — растерянно переспросила Света, садясь в нашу служебную машину за рулем которой был, как и раньше, Сашок.

— Я говорю, голова у нее того…

— Точно! Андрюш! Голова! Ты гений!

— Чего?.. — я с удивлением уставился на Свету.

— А я-то думала, что с ней не так? Никак понять не могла! Голова! Ну точно!

— Ты сейчас шутишь так?

— Да нет, ты не понял, — Света посмотрела на меня как на ребенка-несмышленыша. — Ее волосы…

— А что с ними не так? — продолжал я хмуриться.

— Вот именно, что все в порядке с ними. Они чистые, будто недавно голову помыла. Не спутанные, расчесанные. Хоть и немного лохматая прическа, но это все бутафория. Она специально взлохматила голову. Это вы, мужики, такое могли не заметить, а женщину не проведешь.

— То есть… Она недавно принимала душ, ванну или что-то подобное?

— Получается, что так…

— Ага… Сидя на цепи в полузаброшенном домике без удобств, ну да… Очень странно.

— Вот и я про то же. Мне в глаза эта деталь бросилась, но я сразу не сообразила, что именно не так. А тут ты про голову заговорил, и головоломка разрешилась. Вы там все просмотрели, в домике дачном? Ничего необычного не было?

— Да вроде нет… Если не считать, что цепь была пристегнута к ноге наручниками, их любой ключик или проволочка может открыть. Но Приходько могла и не знать про это. Саму-то цепь ей не порвать, конечно.

— Еще что? Вспоминай…

— Следы рук в домике только потерпевшей нашли. Чужих нет. Тоже странность, но учитывая, что Литератор мог приходить к ней в перчатках, то мы как бы на этом внимание слишком не заостряли.

— Или его отпечатки кто-то стер…

— Кто? Зачем?

— А вот это вопрос. Еще что-нибудь странное заметил?

Я напряг память:

— Да вроде ничего… Хотя нет! Погоди… Входная дверь. Когда мы открывали, как мне показалось, ее немного подклинило.

— Бывает, дом, я так поняла, старый и кривой.

— Да… Но странность в том, что у меня было такое ощущение, что дверь эту давненько никто не открывал. Вросла будто немного. Утверждать не могу, жаль, нет такой у нас экспертизы, которая бы решала вопросы о давности открывания дверей.