Конечно, под это дело кого угодно подогнать можно, но чтобы фарца?
– Бред…
– И я так думаю, скупкой краденого они, конечно, не занимаются, барыжат шмотьем импортным да сигаретами. С иностранцами напрямую не контактируют. Весь товар из Москвы им кто-то привозит. Да, тем более, иностранцы милиции совсем не интересны. Это контингент конторы.
Он помолчал. Я понимал, что время идет, и хлыщ в красном пиджаке сейчас снова вой поднимет, но разговор важно было довести до конца своим чередом, и я просто слушал шум улицы и ждал.
– Получается, что у товарища Сафонова здесь свой некий интерес. Подумай, специально согнал всех на одну плантацию, чтобы проще контролировать было. И сейчас меня направили разобраться с инцидентом.
– Целого капитана, – сочувственно кивнул я.
Осинкин кивнул назад, в сторону “УАЗа”.
– А я о чем, сержантов вполне бы хватило. Так ведь нет. Сафонов распорядился, чтобы именно дежурный участковый выехал.
От его искреннего раздражения на душе у меня отлегло. Дядя Петя явно не при делах. А скорее наоборот, стал догадываться о коррупционных схемах начальства.
– Так это ты им по мордасам надавал? – продолжал Осинкин, уже догадавшись, что я ему не случайно тут попался. – Ну и правильно. Выжигать гадов каленым железом нужно.
– Ну, не скажи… Фарцовщики – предприимчивые ребята. Зачатки бизнеса в нашей стране развивают. Хотя он запрещен. Пока.
– Бизнес, мать его за ногу. Слов я таких не знаю, Андрей, только скажу одно – барыга, он и есть барыга. Когда прочие граждане на предприятиях горбатятся и месяцами копят на холодильник, эти тунеядцы с них за шмотку бесполезную в три шкуры дерут. Наживаются на нашем брате безбожно.
– Согласен… Цены они ломят, конечно, заоблачные. Еще и нагло так. Что с “хулиганкой” будем делать? – я кивнул на фарцовщиков, что кучковались чуть поодаль у фонтана и косились на нас с участковым, ожидая, очевидно, что он вот-вот нацепит на меня наручники и затолкает в “воронок”. – Терпилы, вон, с нас глаз не сводят.
– А я вызов спишу в номенклатуру, мол, информация не подтвердилась. Приехал на место – ни заявителей, ни хулиганов нет. По собственному почину разбежались.
– Спасибо, дядь Петь, должен буду…
– Тебе спасибо, Андрюха.
– А мне-то за что?
– Хоть кто-то в нашем гадюшнике порядок пытается навести.
Я с искренним недоумением на него уставился. Ну, не мордобой же он имеет в виду?
– Ты это о чем?
Осинкин хитро прищурился:
– Думаешь, я не понимаю… Сейчас ты здесь с фарцовщиками закусился, что под Сафоновым ходят, а в тот вечер, когда на него напали, я вас видел на крыльце Управления. С тобой еще тип странный был, неразговорчивый. У которого морда протокольная и взгляд холодный, как зима на Чукотке.
– Не пойму, к чему ты клонишь, дядь Петь, – я попытался включить дурачка, на всякий случай.
– Понимаю, что дела у тебя не для огласки. Только я не дурак. Все вижу. Сафонов ранил одного в правую руку. Лица он его не видел. Мы потом всем личным составом по больницам и травмпунктам рыскали в поисках такого раненого. Огнестрелы в руку не каждый день случаются. Слава Богу, не нашли.
Да уж, звучало такое странно, если не сказать – двусмысленно. Да и наблюдательности такой я от него не ожидал – недооценил коллегу.
– А ты поморщился от боли, когда руку я тебе правую пожал. Да ты не боись. Тебя не выдам. Раз ты решил под Сафонова копать, значит, есть веские причины. Эту гниду давно приструнить надо.
– Спасибо, дядя Петя. Тогда, если что, могу я рассчитывать на тебя?
– Прости, Андрюха. Мне до пенсии хрен да маленько. |