— Понял. Что — нибудь еще?

— Просто устрой всех поудобнее. Давай жидкость маленькими глотками, когда смогут пить. Крекеры и бульон, когда их желудки успокоятся. И звони, если понадобится поддержка.

Тяжко вздыхаю.

— Окей. Спасибо, чувак.

К утру я по уши в грязном белье. Простыни, заляпанные пижамы, полотенца. Я умею пользоваться стиральной машиной — мама об этом позаботилась. А поскольку люблю чистоту и порядок, способен и посудомойку загрузить, и полотенца сложить.

К середине среды войска становятся непоседливыми. Они идут на поправку, но еще не в состоянии вернуться в строй. От возбуждения начинают ссориться друг с другом. Этот воняет, та перетягивает на себя одеяло, а тот не так смотрит, черт побери!

Перевожу всех на первый этаж и сгоняю в кабинет. Софа, кушетка и кресла, пол — всё завалено одеялами, подушками и детьми. Челси устроилась на диване; я, привалившись к нему спиной, сижу на полу. Рядом на одеяле на животике лежит Ронан. Включаю телевизор.

И снова вспыхивает перебранка.

— Давайте посмотрим Губку Боба.

— Губка Боб идиотский. Включи MTV, уже началось «Беременна в 16».

Помните, когда — то на MTV показывали музыкальные клипы?

— Мы не будем смотреть это реалити-шоу, — возражает племяннице Челси.

— Может, тогда канал Дискавери? — предлагает Рэймонд. — Там показывают серию фильмов про охотничьи повадки львов. Они сжирают кучу газелей.

— Бедные газели! — печалится Розалин.

Катастрофа на подходе. Прерываю:

— Слушайте сюда! Пульт у меня. Значит, я хозяин вселенной. И хозяин повелевает — будем смотреть баскетбол.

Со всех сторон сыплются возражения и одобрительные возгласы.

Немного погодя из кресла выкарабкивается Розалин и волочит за собой подушку. Пристроив ее рядом, укладывается и прижимается ко мне головой. Лоб мокрый, глаза мутные.

— Спой, пожалуйста.

Оглядываюсь.

— Нет.

— Ну пожалуйста, — умоляет скрипучим голосом.

Отрицательно качаю головой. Не сдамся.

— Ни за что.

Холодная и влажная ручка прикасается к моему запястью.

— Иначе я не смогу уснуть.

Моя решимость дает трещину.

— Я не пою, — сопротивляюсь отчаянно.

Нижняя губа Розалин начинает дрожать, и пробоина увеличивается.

— Но от этого мне станет лучше. А я так ужасно себя чувствую, Джейк.

Изо всех сил цепляюсь за свою мужскую непреклонность.

— Я не знаю ни одной песни.

Сомневаюсь, что мотивы «Iron Maiden» ее устроят.

Смотрит на меня из — под полуопущенных ресниц.

— Ну пожааалуйста…

И трещина превращается в чертов Гранд Каньон. Проклятие!

Прочищаю горло и тихо напеваю один из хитов «One Direction», засевший в голове еще несколько дней назад и не дававший покоя, словно рой обкурившихся пчел.