— Ты красивая, — сказала она, проведя пальцем по моей щеке. — Она ведь красивая, да, Томас?

— Пошли, — Соф взяла ее за локоть. — Баиньки.

Она увела Мег, за ними отвалил и Нед. Соф с тревогой оглянулась на меня. Через несколько мгновений мы с Томасом остались под яблоней одни.

— Ты мне лгала? — спросил он. Его лицо едва можно было различить в темноте.

— Ты мне тоже лгал, — произнесла я, и хотя так оно и было, мне захотелось отрезать себе язык. Надо было сказать, что мы с Джейсоном ничего не значили и никак не могли сделать ложью нас с Томасом — в траве, неуклюжих и новых, или когда мы сидели на яблоне, держась за локти, или когда давным-давно обменивались клятвами на чердаке «Книжного амбара». У нас все это есть и будет всегда, поэтому я спокойно могу оставить себе прошлое лето с Джейсоном.

— Это не одно и то же, — фыркнул Томас. — Причем, по-моему, об этом знали все, кроме меня и, как я понимаю, Неда?

— Никто не знал, в том-то и дело…

— Тогда зачем? Я не понимаю. У тебя не было необходимости мне лгать. Фигня какая. — Он провел руками по волосам и показал пальцами кавычки: — «Ты мое первое все»…

— Я вообще не это имела в виду!

— Ну и ладно, — не слушая, продолжал Томас. — Я видел вас в начале вечеринки. Вы шептались, и я сразу понял, что…

— Что ты понял? — Я замахала руками в воздухе, имитируя его фирменную ловлю летучих мышей. — Мне что, запрещено с ним говорить? Я могу держать это в секрете, если захочу. И ты прав, это совсем другое дело — сбежать в Манчестер, не сказав мне! У каждого есть своя личная жизнь. Мои отношения с Джейсоном — не твое дело.

Я раскипятилась, готовая к ссоре, считая, что имею на это все права, но Томас меня перебил:

— А когда ты целовалась со мной в комнате твоего деда, когда ты хотела большего, это было мое дело?

— Я не лгала, — спокойно сказала я, вспомнив вдруг утро на кухне в день приезда Томаса, как я старалась затеять ссору, а он мне не дал. — По крайней мере, в том смысле, как ты это понимаешь. Говоря «первое все», я имела в виду, что никогда еще не влюблялась, только это не совсем правда. Я не думала, что тебе будет неприятно; мне казалось, ты позавидуешь тому, что я уже влюблялась, а ты нет.

Не успела я договорить, как Томас повернулся и ушел, растворившись в темноте.

Нед прав, я эгоистка. Поэтому я за ним не побежала.

Я ушла к себе и стала ждать. Я знаю, что впереди: минус три, минус два, минус один. Я стянула мокрую одежду и бросила ее на пол, не дойдя до корзины грязного белья.

Навалилась усталость. Я прилегла и натянула одеяло. За одно лето я прожила десять жизней… Но сон не приходил. Секреты, разоблачения, гнев — я и Томас, Нед и Соф — накатывали волнами, вдавливая меня на песок, угрожая утопить.

— Умляут? — Я похлопала по матрацу. Тишина. Даже котенок не желает иметь со мной дела.

Когда я выключила лампу, дневной свет, копившийся в углах и таившийся под кроватью, выскользнул в дверь. Осталось только тусклое свечение на потолке, флуоресцентные звезды, которые Томас прикрепил скотчем, образовав ни на что не похожее новое созвездие.

Я не спала, глядя, как они гаснут одна за другой.

Пока не осталась в полной темноте.

Ноль

Последний день лета. Правда, это не совсем так: я здесь — и не здесь, впервые — и нет. Дежавю. Я смотрю на себя извне, находясь внутри себя. Это память. Это сон. Это тоннель во времени.

Тоннель, но все равно больно.

Это день смерти Грея.

Я загадываю желание. Не скрестив пальцы на удачу и не как в шесть лет, когда я мечтала, чтобы вареные овощи волшебным образом исчезли из моей тарелки.