Двинулись в путь едва рассвело. Ольгу отправили на спальную полку. Досыпай, справимся без тебя! Земцов листал свои карты.

— Километров через сорок будет место, где постреляли гаишников. Там вроде памятник стоит.

— Наверняка поставили.

— Ты сильно не гони, чтобы не проскочить.

— Ладно.

Солнце поднималось над горизонтом все выше и выше, и утренняя прохлада быстро таяла, уступая место обычной в здешних краях жаре. Проехали какое-то маленькое село. Возле кирпичной остановки ждали автобуса или попутную машину две женщины и мальчишка лет двенадцати. Пастух на лошади, прикрывая ладонью глаза от солнца, проводил взглядом КамАЗ и не спеша затрусил к стаду коров. Тихо и мирно было вокруг. В такое утро не верится, что кого-то можно убивать, насиловать, сжигать в машинах.

— Вон он, памятник, — сказал Костя. — Слева… Скрип тормозов и толчок остановившейся машины разбудили Ольгу. Все трое спрыгнули вниз. Металлический, покрашенный серебрянкой обелиск, три фотографии, рулевое колесо и звездочка сверху. На двух фотографиях молодые парни в милицейской форме, на третьей широколицый пожилой мужчина в старомодном пиджаке — водитель такого же КамАЗа.

— Трое… как и нас, — сказал Костя.

— Дурак ты, Костя, накаркаешь!

Ольга расправила венок с надписью: «Спите спокойно, ребята. Мы их найдем». Земцов долго рассматривал фотографии, потрогал пальцем обгоревшее рулевое колесо от «Жигулей», на которых ехали погибшие гаишники. В одном месте стальной обод был перебит. Наверное, пулей.

— Зевнули ребята, — наконец проговорил подполковник. — Молодые, не почувствовали сразу, что к чему. А потом поздно было.

Сержанты районного ГАИ и шофер-дальнобойщик из Самары погибли седьмого марта. Три женщины стали вдовами как раз под праздник.

Происходило все примерно так. КамАЗ остановили на вершине плоского холма, когда тот, преодолев подъем, еще не успел развить скорость. Был пасмурный морозный день, уже начинало смеркаться. Двое сержантов, проезжавших мимо, почувствовали неладное и, остановив машину, вышли разобраться.

Их расстреляли прямо у машины. Били из автомата и двух пистолетов: Макарова и ТТ. На одном из сержантов был надет бронежилет. Он удержал несколько пуль, сержант успел выхватить пистолет и тут же свалился. У него были пробиты ноги, четыре пули угодили в лицо. Второго гаишника буквально изрешетили и разбили пулями автомат, который он пытался сорвать с плеча.

Тела сержантов и шофера из Самары, убитого ударами монтировки, затолкали в «Жигули» и подожгли. КамАЗ с грузом на тридцать тысяч долларов бесследно исчез.

Глава 7

Прежде чем уничтожить документы, отобранные у парней, Мирон еще раз просмотрел их. Он пока и сам не знал, что встревожило его.

Эти парни сидели. По крайней мере, тот, с татуированными руками. Мирон имел за спиной три судимости, а значит, они могли встречаться на зоне или в следственном изоляторе. У него была хорошая память на фамилии и лица. Сергей Уфимцев и Анатолий Деревянко. Жаль, что он тогда поторопился. Прежде чем отпустить парней, надо было задать им несколько вопросов. Впрочем, сейчас легко рассуждать. А тогда надо было действовать как можно быстрее. Иначе могла повториться мартовская история с гаишниками.

Деревянко… Дерево… Нет, не слышал он такой фамилии.