– Варенька, поосторожнее – а вдруг?..

– Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться.

– И все‑таки. А снизу?

– Мчится какое‑то стадо копытных, по‑моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина?

– Они двигаются от меня на северо‑восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает.

– Размеры?..

– Первая – высотой до пяти метров, дальше все ниже и ниже.

– Ладно с этим, а как со следами?

– Да никаких следов. В первой пещере определенно стойбище, и покинутое совсем недавно, потому как, извините, помет…

– Чей, чей помет? Там же биосектор чуть ли не в полном составе!

Варвара чуть не плакала.

– Скот какой‑то. Довольно крупный. Может, это и есть капибары. Но в глубь они уйти не могли, там проходы узенькие.

– Но люди были с ними? Не аборигены, а наши, пропавшие?

– А вот этого никто сказать не может. Там везде подземные ручьи, да еще с переменной мощностью. Хорошо, что скоч обратную дорогу запоминает, а то никакая ниточка, как у критской Ариадны, не помогла бы.

– Значит, еще один лабиринт… Сколько они могли по нему пройти?

Тик, тик, тик…

– Гриша! Отвечайте…

Метроном, чтоб его унесло в черную дыру! А главное, она не сказала то основное, о чем не имела права промолчать, – о ближнем сигнале тревоги, который она приняла. Эта боль, помноженная на отчаяние, и сейчас копилась где‑то неподалеку, заставляя до рези в глазах вглядываться в громаду спящих Фермопил с крутыми рогами башен, обволакиваемых грозовой тучей.

– Вафель, – проговорила она почему‑то шепотом, – ты с четырех рук стреляешь?

– Да.

– Тогда мне портативный десинтор и хлопушку с парализирующими капсулами, быстро; себе – по паре этого добра.

Над головой лязгнуло и застрекотало, словно по консервной банке помчалась металлическая многоножка. Варвара вдруг почувствовала, что рука ее, сжимавшая титанированный поручень, совершенно заледенела. Под ногами рябила залитая лунным светом вода – о том, что наводнение уже кончилось, было сказано ради душевного спокойствия Гриши и всех тех, кому он сейчас пересказывает их разговор. Но лунного серебра хватало только до той черты, где начиналось нагромождение черных скал. Если бы посмотреть на эту картину в снимке, можно было бы предположить, что между двумя слегка наклоненными друг к другу карандашами насыпали две горсти кристаллов самой различной формы. Беда была только в том, что "карандаши" раза в два превосходили Эйфелеву башню, а "кристаллы" – самый крупный грузовик с прицепом. И даже не в этом…

Беда заключалась в том, что именно оттуда исходили волны тревоги.

Над головой снова застрекотало; Вафель, свесившись вниз головой, подал девушке оружие. Десинтор – на крайний случай, он пока отдохнет за поясом, вот так, стволом вниз, а ракетница может пригодиться раньше; стадо уже близко, отчетливо видны массивные, как у буйволов, тела и небольшие головы, увенчанные вскинутым кверху рогом. Так сказать, легкая носорожья кавалерия. Их счастье, что на Чартаруме уменьшенная сила тяжести, иначе вряд ли им удавалось бы передвигаться таким вот частым скоком. Да еще и по воде. Да еще и так, словно их кто‑то позвал. Жаль, чертовски жаль, что это всего‑навсего носороги, твари нелюбезные и, мягко говоря, не вполне приучаемые. Вот и звуки доносятся почти отчетливо – тревожное похрапывающее хрюканье, покрываемое водопадным гулом, создаваемым целой сотней копыт.